Проверяемый текст
Абакарова Райганат Магомедовна. Нравственно-регулятивная роль традиции в этнокультуре (Диссертация 2003)
[стр. 64]

культурной специфики.
Что же касается рассматриваемого сюжета, то с учетом сказанного признак наличия/отсутствия практической полезности не может быть признан в качестве дифференцирующего при сопоставлении обычая и ритуала.
Стереотипная
форма поведения, вырабатываемая в каждом обществе, естественно, не ограничивается сферой обряда и обычая.
Она характерна для многих других сфер деятельности, прежде всего общения (этикет),
социализации детей, технологических процессов (трудовые приемы и навыки), игрового поведения и т.
д.
В изучении некоторых из перечисленных разновидностей стандартизированного поведения наметился определенный сдвиг.
В первую очередь это относится к исследованию «традиционных способов воспитания и обучения детей»1, а также «стереотипов
общения»1 2.
Ближайшими задачами изучения стереотипов поведения являются выработка общих взглядов на природу и сущность стереотипизации поведения, определение места этого явления в общем механизме культуры, дальнейшее уточнение задач этико-культурологического подхода, объединение усилий с представителями других дисциплин, изучающих
шаблонизировашшю формы поведения, прежде всего с психологами, социологами, семиотиками, лингвистами.
Поведение человека в обществе обусловлено особенностями социальной организации, оно вариативно как в диахронии, так и в синхронии, стандарты поведения соответствуют той или иной эпохе.
Различным субкультурам в обществе соответствует специфический стереотип
восприятия, поведения и выражения.
Одной своей стороной они коренятся в сфере обыденного сознания, другой
в эмпирически наблюдаемом пласте традиционно-бытовой культуры.
Будучи идеальными конструктами (элементами сознания), этнические стереотипы
поведения являются объектами изучения этнокультуры, этнопсихологии и 1 Традиционные формы воспитания детей и подростков у народов Восточной и ЮгоВосточной Азии.
М.: Наука, 1983.
С.
168.
2 Бгажноков Б.Х.
Очерки этнографии общения адыгов.
Нальчик: Эльбрус, 1983.
С.
76.

64
[стр. 185]

туал, характеризует скорее обыденные установки нашей культуры, нежели реальное различие в функционировании обычая и ритуала в тех обществах, для которых они были основными формами регуляции поведения.
После работ Мосса, Хокарта, Нидема и др.
можно считать установленным, что в архаическом обществе все проявления практической и духовной деятельности были настолько тесно связаны между собой, что сколько-нибудь отчетливое противопоставление утилитарных и символических аспектов попросту невозможно.
Любой обычай, имеющий с нашей точки зрения практический смысл, был наделен и символическим значением.
Это подтверждают сейчас уже многочисленные исследования таких, казалось бы, сугубо утилитарных сфер, как ремесла, трудовые обычаи, технология.
С другой стороны, символичность ритуала, его концентрация на ценностях знакового характера вовсе не свидетельствуют о полном отсутствии практических функций.
По мнению Б.
X.
Бгажнокова: «по своим сущностным характеристикам стандарты общения больше соответствуют ритуалу особой разновидности обычая.
Их объединяет с ритуалом и одновременно отделяет от обычая символичность, оторванность от практической деятельности»1.
Все дело в том, что прагматизм человека архаического общества был, вероятно, «ориентирован на ценности знакового порядка в гораздо большей степени, чем на материальные ценности, хотя бы в силу того, что последние определяются первыми, но не наоборот.
Без осмысления особенностей соотношения символического и практического в разные времена, у разных этнических общностей трудно рассчитывать на успешное изучение их культурной специфики.
Что же касается рассматриваемого сюжета, то с учетом сказанного признак наличия/отсутствия практической полезности не может быть признан в качестве дифференцирующего при сопоставлении обычая и ритуала.
С
нашей точки зрения речь идет не о сходных, а о принципиально различных феноменах.
Пожалуй, единственное их сходство в том, что им 1 Бгажноков.
Б.
X.
Коммуникативное поведение и культура // К определению предмета этнографии общения.
//Советская этнография.
Лз5 1978.
С.
7.


[стр.,186]

присуща регулятивная функция.
Так, если для обычая эта функция является основной и, как правило, единственной, то ритуал всегда полифункционален и в зависимости от конкретной ситуации (свадьба, инициация, похороны, календарные праздники и т.
д.) актуализируется то одна, то другая его функция.
Если говорить об основной функции ритуала, то это контроль, точнее проверка соответствия различных аспектов социальной организации коллектива эталонам сакральным образцам, поскольку в неизменности социальной структуры виделся залог благополучия и процветания коллектива.
Другими словами, ритуал стоял на «страже» традиции, восполняя всевозможные потери и исправляя искажения.
С одной ритуал не допускает ничего нового в контролируемую сферу.
Исключительная важность подобной проверки объясняется тем, что для так называемых «традиционных» обществ цельность, неизменность и равновесие были заменой прогресса.
Контролируя традицию в целом, ритуал контролировал и неизменность входящих в нее компонентов, в том числе (и прежде всего) обычаев.
На каком этапе обычай выходит из под контроля ритуала? Исходя из такого понимания роли ритуала в механизме культуры, вряд ли можно говорить о нем как о разновидности (пусть даже «специфическом») обычая.
Они принадлежат разным уровням культуры и выполняют различные функции.
Во всяком случае, проблема соотношения ритуала и обычая (как, впрочем, и других стереотипизированных форм поведения игры, моды, этикета) никак не может считаться решенной.
Традиция включает в себя ритуал и обычай, как единство неизменного и изменчивого, динамизм (обычая) и консерватизм (ритуала).
Обряды и обычаи чаще всего являются объектами не только этнографических исследований, по и философии культуры, поскольку в стереотипах поведения отчетливо выражается этническое своеобразие культуры, то есть его менталитет.
Стереотипная форма поведения, вырабатываемая в каждом обществе, естественно, не ограничивается сферой обряда и обычая.
Она характерна для многих других сфер деятельности, прежде всего общения (этикет),
со187

[стр.,187]

цианизации детей, технологических процессов (трудовые приемы и навыки), игрового поведения и т.
д.
В изучении некоторых из перечисленных разновидностей стандартизированного поведения наметился определенный сдвиг.
В первую очередь это относится к исследованию «традиционных способов воспитания и обучения детей»1, а также «стереотипов
общения»2.
Ближайшими задачами изучения стереотипов поведения являются выработка общих взглядов на природу и сущность стереотипизации поведения определение места этого явления в общем механизме культуры дальнейшее уточнение задач этико-культурологического подхода, объединение усилий с представителями других дисциплин, изучающих
шаблонизированные формы поведения, прежде всего с психологами, социологами, семиотиками, лингвистами.
Поведение человека в обществе обусловлено особенностями социальной организации, оно вариативно как в диахронии, так и в синхронии, стандарты поведения соответствуют той или иной эпохе.
Различным субкультурам в обществе соответствует специфический стереотип
поведения.
Одной своей стороной они коренятся в сфере обыденного сознания, другой
эмпирически наблюдаемом пласте традиционно-бытовой культуры.
Будучи идеальными конструктами (элементами сознания), этнические стереотипы
повеления являются объектами изучения этнокультуры, этнопсихологии и этносоциологии.
Являясь компонентами бытовой культуры и реализуясь в объективированных формах, они представляют собой предмет собственно этнографических исследований.
В качестве форм сферы духовной культуры они являются предметом философии культуры и этики.
Это указывает на необходимость комплексного подхода к изучению этнических стереотипов поведения, что предполагает их рассмотрение не только как объективированных 1 Традиционные формы воспитания детей и подростков у народов Восточной и Юго-Восточной Лани М.
Наука.
1983.
С.
168.
: Бгажноков Б.
X.
Очерки этнографии общения адыгов.
Нальчик.
Эльбрус.
1983.
С.
76.

[Back]