|
При сопоставлении стереотипов поведения и нормы наиболее приемлемую точку зрения на их соотношение, на наш взгляд, выразил К.С. Сарингулян: «Любая единица аккумулируемого и транслируемого традицией социального опыта, или, говоря иначе, любой составляющий содержание традиции стереотип деятельности, коль скоро мы рассматриваем его под углом зрения того, как он реализуется в деятельности людей, что обеспечивает его массовое восприятие и устойчивую повторяемость, выступает как норма»1. Во-первых, стереотипизация распространяется на всякое поведение в любой сфере человеческой деятельности, в то время как социальная норма регулирует лишь общественное поведение людей. Следовательно, «сопоставляя стандарты поведения с нормой, мы существенно расширяем ее значение»1 2. Второе соображение вызвано, в частности, известной двусмысленностью понятия «норма». Нормы можно считать исторически сложившимися правилами поведения, и тогда они синонимичны стандартам поведения (с приведенной выше оговоркой). Но в понятии «норма» всегда содержится и оценочный смысл. В этом случае норма выступает как выражение некоей «внешней» точки зрения, в соответствии с которой любой поступок может быть охарактеризован как «правильный» или «неправильный», «хороший» или «плохой», «высокий» или «низкий» и т. д. Естественным коррелятом нормы в таком понимании будет нарушение (а не «свободное» поведение, как в первом случае). Более того, норма существует только на фоне нарушений. Полное торжество нормы в принципе невозможно, так как тогда это понятие лишается смысла. 1 Сарингулян К.С. О регулятивных аспектах социокультурной традиции // Советская этнография. 1981. № 2. С. ] 00 — 101. 2 Левкович В.П. Обычай и ритуал как способы социальной регуляции поведения. М.: Наука, 1976-С. 212. 69 |
наиболее значимых фрагментов. На выполнение этих функций и ориентирован механизм стереотипизации, с помощью которого накапливаемая информация становится не просто суммой полезных знаний, но определенным образом организованным опытом. Благодаря наличию структуры он и может быть передан во времени. При этом «коллективная память» видимо, тоже имеет свои пределы и не может включать весь опыт. Стереотипизация наиболее значимой информации позволяет не только осуществлять отбор, но и сохранять ее рабочий объем в условиях постоянного обновления. Таким образом, «стереотипизация информации явилась действенным средством не только для компенсации энтропийных потерь»1, но и в борьбе с экстропией, информационным хаосом. Структурирующее свойство стереотипов непосредственным образом связано с их центростремительной интровертной направленностью, т. с. ориентацией. на внутренние механизмы самоорганизации. По мнению Б. М. Бернштейна, «чем сложнее система, тем большее место в ее жизнедеятельно•сти занимают самоорганизация, саморегуляция, координация действий составляющих ее подсистем, согласование внутренних процессов и т. п., и сохранение этого опыта обеспечивает системе ее целостность и идентичность»2. Регулятивный характер стереотипов сближает их с понятием социальной нормы базисной категории социального контроля. Вопросы, связанные с изучением нормы, относятся к числу наиболее дискуссионных3. При сопоставлении стереотипов поведения и нормы, наиболее приемлемую точку зрения на их соотношение, на наш взгляд, выразил К. С. Сарингулян: «Любая единица аккумулируемого и транслируемого традицией социального опыта, или, говоря иначе, любой составляющий содержание 1 Бернштейн Б. М. Традиции и социокультурные структуры. С/ Э. 1981. №2. С. 107-108. : Бернштейн Б. М. Там же, С. 107. 3 Першин Л.И. Проблемы нормативной этнографии , Дробницкий О.Г. Понятие морали. Историко критический очерк. М. Наука. 1978; Побнсва М.И. Социальные нормы и регуляция поведения М. Наука 1972 традиции стереотип деятельности, коль скоро мы рассматриваем его под углом зрения того, как он реализуется в деятельности людей, что обеспечивает его массовое восприятие и устойчивую повторяемость, выступает как норма»1. Во-первых, стереотипизация распространяется на всякое поведение в любой сфере человеческой деятельности, в то время как социальная норма регулирует лишь общественное поведение людей. Следовательно «сопоставляя стандарты поведения с нормой, мы существенно расширяем ес значение»2. Второе соображение вызвано, в частности, известной двусмысленностью понятия «норма». Нормы можно считать исторически сложившимися правилами поведения, и тогда они синонимичны стандартам поведения (с приведенной выше оговоркой). Но в понятии «норма» всегда содержится и оценочный смысл. В этом случае норма выступает как выражение некоей «внешней» точки зрения, в соответствии с которой любой поступок может быть охарактеризован, как «правильный» или «неправильный», «хороший» или «плохой», «высокий» или «низкий» и т. д. Естественным коррелятом нормы в таком понимании будет нарушение (а нс «свободное» поведение, как в первом случае). Более того, норма существует только на фоне нарушений. Полное торжество нормы в принципе невозможно, так как тогда это понятие лишается смысла. Между тем стереотипы поведения существуют не только для выражения нормы, се соблюдения, но и для ее нарушений, т. е. «неправильное» поведение имеет свои стандарты. На это указывает широкий класс явлений, присущих каждой этнической культуре (от обрядов, включающих инверсии повседневных норм, до языковых стереотипов сферы обыденного). Ю. М. Лотман утверждает: «норма и ее нарушения не противопоставлены как мертвые данности. Они постоянно переходят друг в друга. Воз1 Сарннгулян К. С. О регулятивных аспектах культурной традиции. С/Э. 1981. X» 2. С. 100-101. : Лсвкович В.П. Обычай и ритуал как способы социальной регуляции повеления. М. Наука, 1976 С. 212. 193 |