|
предпочитали отдавать свои голоса авторитетным лицам, которым они доверяли, независимо от того, к какой категории относились их избранники, В первую очередь в расчет брались деловые качества избираемых, а не их «социальный состав». В результате большинство избранных были отнесены к категории «зажиточных»14. Это было прямым результатом НЭПа, когда увеличение количества зажиточных крестьянских хозяйств, что привело к росту их стремления вернуться в сельские Советы, где бы они могли более результативно и энергично отстаивать свои интересы. Из постановления №103 Губернского отдела управления от 23.10.1924 года видно, что при организации выборов в сельсоветы были поставлены новые задачи: изгнание враждебных элементов из советского аппарата управления, организация беднейшего крестьянства и красноармейцев против деревенской буржуазии15. Партийные власти, прикрывая свою деятельность разговорами о «социалистической демократии», на деле думали о создании сельских Советов, которые бы и в новых экономических условиях слепо выполняли их самые «сумасбродные» распоряжения, оправдываемые «революционной целесообразностью». В рамках данной политики появилась новая инструкция по проведению выборов в сельсоветы, изданная Президиумом ЦИК СССР от 16 января 1925 года. Ее сутью было любым способом не допустить в число членов будущих сельских Советов зажиточных крестьян16. Крестьяне понимали суть происходящего и не надеясь на справедливое избрание их представителей, предпочитая игнорировать «неправедные» выборы, так как не хотели голосовать за «партназначенцев». В результате в этих выборах участвовало крайне малое количество сельских избирателей. Так среди симбирских крестьян на избирательные участки пришло лишь 29,3% имеющих право голоса. А некоторые волости вообще проигнорировали 14ГАУО, ф. Р 101, оп. 1, д. 765, л.65-66 15ГАУО, ф. Р 200, оп. 1, д. 23, л. 83 !6Там же 129 |
зажиточной категории крестьянского населения составляет 0,65 % от общего числа членов сельсоветов Симбирской губернии в 1923 году. В то же время численность зажиточного крестьянского населения в Симбирской губернии в это время достигала 12,2 % от общего числа крестьянского населения. Участие представителей беспосевной и малопосевной категорий крестьянского населения в сельсоветах Симбирской губернии по итогам выборов 1923 года составляет 55,14 %, в то время как численность беспосевного и малопосевного крестьянского населения составляет 26,78 %. Деформация происходит в сторону «обеднячивания» и «осереднячивания» советов. Лишение права голоса путем причисления к группе лиц, живущих на нетрудовой доход, как один из методов борьбы с зажиточными крестьянами в предвыборной кампании стало результатом противостояния властей попыткам зажиточной части крестьянского населения участвовать в формировании сельсоветов235. Как следует из доклада президиума губернского исполнительного комитета № 620 от 20.03 1924г. все эти меры были направлены на «обеспечение выборов в советы такого состава, который мог бы проводить в жизнь мероприятия советской власти». Пытаясь расширить свою опору в деревне, Советское правительство проводит с сентября 1924 года по апрель 1925 года в два этапа выборы в местные советы. Результаты первого этапа (сентябрь декабрь 1924 г.) явились настолько неутешительными для большевистского руководства, что было решено провести второй этап выборов, объяснив его необходимость якобы многочисленными нарушениями советской демократии. Кроме того, в этих выборах участвовало крайне малое количество сельских избирателей. Так среди симбирских крестьян на избирательные участки пришло лишь 29,3% имеющих право голоса. Местные газеты, выполняя социальный заказ властей, так писали о настроениях крестьян, накануне нового тура выборов: «Среди крестьянства пробудились все те нездоровые настроения, которыми деревня вообще богата: тут и уравнительность, и «ревность» к рабочему, и собесовские требова продажу промышленных изделий для отдельных категорий населения, а выравнивание их в соответствии с возросшим покупательским спросом, т.е. переход от скрытой инфляции к открытой»240. Не менее интересна точка зрения В.П. Дмитриенко. Он противопоставляет друг другу две основные «связки»: государственную собственность, неразрывно спряженную с административно-командной системой и несоциалистические уклады, требующие для своего функционирования соответствующих экономических методов. Каждая из этих «связок» имела свою логику развития, что неизбежно рождало конфликт и вопрос о дальнейшем сотрудничестве. Эту мысль поддержал и Г.II. Дегтярев утверждающий, что нарастающая политизация экономики неотвратимо вела к грядущему разгрому 741 единоличного крестьянства . Мы так же полагаем, что постоянное вмешательство власти в поступательное развитие экономики не только разрушало материальные стимулы и рыночную мотивацию, но и уничтожало потенциальные возможности для модернизации аграрного сектора на основе единоличного крестьянского хозяйства. Несомненно, новая экономическая политика оживила хозяйственную жизнь деревни, позволила увеличить сельскохозяйственное производство, улучшить снабжение городов, поддержать промышленность, давала надежду на стабильность в обществе. Но одновременно она вызывала социальную и имущественную дифференциацию крестьянства, что приводило к росту напряженности между различными полюсами. НЭП был противоречив по сути. Дозволенные экономические свободы не сопровождались реформированием политической системы. Отсюда главное противоречие новой экономической политики несовместимость рыночных отношений и коммунистической доктрины, что и предопределила ее демонтаж. Результатом НЭПа стало увеличение количества зажиточных крестьянских хозяйств, что привело к росту их стремления вернуться в советы. Из постановления №103 Губернского отдела управления от 23.10.1924 года видно, что при организации выборов в сельсоветы были поставлены новые задачи: изгнание враждебных элементов из советского аппарата управления, организация беднейшего крестьянства и красноармейцев против деревенской буржуазии242. Это привело к появлению новой инструкции по проведению выбоО Л 7 ров в сельсоветы Президиума ЦИК СССР от 16 января 1925 года . Сельсоветы не просто утрачивали свои властные функции, они постепенно превращались в орудие реализации «классовой линии» на селе. Так, например, до 60% выплат по самообложению, которое к 1924 1925 годам приобрело обязательный характер, сельсоветами возлагалось на зажиточную часть крестьянского населения244. Важным этапом на пути по утрате сельсоветами своих представительских функций стало фактическое превращение сельсоветов из органов местного самоуправления в низовые единицы государственного аппарата по организации сбора налогов и составлению списков налогоплательщиков. Из приказа председателя Сенгилеевского уездного исполнительного комитета № 47 от 3.10. 1923г. видно, что в это время сельсоветы уже принимают непосредственное участие в проведении кампании по сбору единого сельскохозяйственного налога245. В 1923 1924 годах сельсовет, уже находясь в непосредственном подчинении органов исполнительной власти в полной мере принимают участие не только в сборе единого сельскохозяйственного налога, но и во взыскании семенных ссуд, задолженностей по ссудам сельхозбанка, распространении государственных займов. Из обязательного постановления президиума Карсунского уездного исполнительного комитета по сбору семенной ссуды от 10.09.1923г. и постановления Симбирского губернского земельного управления №7703 от 8.08.1924г. ясно, что собранная сельсоветами по указанию Ульяновской губернского земельного управления семенная ссуда распределяется сельсоветами по беднейшим крестьянским хозяйствам246. В первой половине 20-х годов сельсоветы в своей работе с крестьянством ориентированы прежде всего на беднейшие слои крестьянского населения. Неотъемлемым становится сотрудничество сельсоветов с крестьянскими |