|
выражали свое негативное отношение к политике большевиков своеобразно. Редактор одной и газет, который внимательно изучил настроения сельского населения, отмечал: ««Среди крестьянства пробудились все те нездоровые настроения, которыми деревня вообще богата: тут и уравнительность, и «ревность» к рабочему, и собесовские требования к партии и государству и даже антисемитизм»17. Журналисты, выполняющие «социальный заказ» своих партийных руководителей, стремились всячески опорочить крестьянство, сделавшее «неправильный» выбор в пользу «богатеев» и ставку на «антинародные элементы», которых они хотели видеть в составе сельских Советов. Конечно, негативные по отношению к власти разговоры велись селянами, но ведь возникали они не на пустом месте, а как реакция на политику руководства страны, не соответствующуюих коренным чаяниям и интересам, да и значение их было явно преувеличено властью. Отсюда, вполне объяснимое желание ангажированных журналистов опорочить крестьян и доказать нелегитямность прошедших выборов, результаты которых не устроили партийных чиновников18. Почему удалось в 1925 году провести в сельские Советы «нужных людей»? Во-первых, количество мест в составе сельских Советов было значительно увеличено (на 38-40 %). Во-вторых, был значительно усилен административный нажим. На тех, кто отказывался идти на выборы, накладывали большее количество налогов, лишали кредитов, вычеркивали из числа лиц «нуждающихся в помощи» и т.д. После того, как в ходе «первого этапа» проведения выборов в состав сельских Советов власти в 1923-1924 гг. получили «не те результаты», на 'которые они рассчитывали, была организована мощная пропагандистская кампания, во многом носившая «демагогический» характер. 17ГАУО, ф. Р 200, оп. 1, д. 23, л. 17 18Там же. л. 121 131 |
зажиточной категории крестьянского населения составляет 0,65 % от общего числа членов сельсоветов Симбирской губернии в 1923 году. В то же время численность зажиточного крестьянского населения в Симбирской губернии в это время достигала 12,2 % от общего числа крестьянского населения. Участие представителей беспосевной и малопосевной категорий крестьянского населения в сельсоветах Симбирской губернии по итогам выборов 1923 года составляет 55,14 %, в то время как численность беспосевного и малопосевного крестьянского населения составляет 26,78 %. Деформация происходит в сторону «обеднячивания» и «осереднячивания» советов. Лишение права голоса путем причисления к группе лиц, живущих на нетрудовой доход, как один из методов борьбы с зажиточными крестьянами в предвыборной кампании стало результатом противостояния властей попыткам зажиточной части крестьянского населения участвовать в формировании сельсоветов235. Как следует из доклада президиума губернского исполнительного комитета № 620 от 20.03 1924г. все эти меры были направлены на «обеспечение выборов в советы такого состава, который мог бы проводить в жизнь мероприятия советской власти». Пытаясь расширить свою опору в деревне, Советское правительство проводит с сентября 1924 года по апрель 1925 года в два этапа выборы в местные советы. Результаты первого этапа (сентябрь декабрь 1924 г.) явились настолько неутешительными для большевистского руководства, что было решено провести второй этап выборов, объяснив его необходимость якобы многочисленными нарушениями советской демократии. Кроме того, в этих выборах участвовало крайне малое количество сельских избирателей. Так среди симбирских крестьян на избирательные участки пришло лишь 29,3% имеющих право голоса. Местные газеты, выполняя социальный заказ властей, так писали о настроениях крестьян, накануне нового тура выборов: «Среди крестьянства пробудились все те нездоровые настроения, которыми деревня вообще богата: тут и уравнительность, и «ревность» к рабочему, и собесовские требова ния к партии и государству и даже антисемитизм»236. Безусловно, такие или подобные им разговоры велись селянами, но ведь возникали они не на пустом месте, а как реакция на непродуманную политику руководства страны, да и значение их было явно преувеличено властью. Отсюда, вполне объяснимое желание ангажированных журналистов опорочить крестьян и доказать нелегитимность прошедших выборов, результаты которых не устроили партийных чиновников. В октябре 1924 года было принято решение о расширении прав местных Советов: ВЦИК утвердил положение об уездных и волостных съездах Советов и их исполкомах, а так же положение о сельских Советах. Вышеназванные документы давали право Советам производить денежные займы, предъявлять судебные иски, выступать ответчиками по суду и т.д. Расширив права Советов, началась подготовка ко второму этапу выборов. Здесь уже партийные руководство использовало весь имеющийся у него арсенал средств, чтобы добиться желаемых результатов. Тем не менее, значительное число состоятельных крестьян были избраны в местные органы власти. Выборная кампания стала весомым предупреждением для большевиков, показывая их политика в деревне не находит массовой поддержки. Как считает М. Венер «несмотря на громкие слова, политика партии, проводимая с весны 1925 года, оказалась в основном отброшенной назад из-за принятия новой линии на индустриализацию»237. С тех же позиций рассматривают данную проблему такие историки как Н.Л. Рогалина, В.П. Дмитриенко, Г.П. Дегтярев. Н.Л. Рогалина полагает, что еще до чрезвычайщины 1928 года шло постепенное уничтожение института 238 собственности, через отбрасывания ее конструктивных сторон . Перманентные кризисы нэпа последовательно разрушали его механизм, чему способствовало постоянное государственное давление. По мнению автора, де239 ревня страдала не от капитализма, а от его недоразвития . Представляет интерес вывод, сделанный Н.С. Симоновым, о том, что в интересах нэпа, «в интересам экономически целесообразной политики отвечало бы не административное назначение низких цен, означавшее льготную |