|
деревне и реформирования школы, сделав вывод о том, что кампании по ликвидации неграмотности 1918 -1919 гг., 1923 1924 гг., 1926 г., 1928 г. и последующих лет приобретали широкие масштабы, но отражали, в большей степени, количественные показатели, что методами «чисто кавалерийских атак» не могли качественно решить вопрос неграмотности населения. Слабость материальной базы народного образования и нежелание крестьянства самооблагаться в пользу школы определили степень упадка просвещенческой работы на селе (массовое закрытие и уплотнение школ, безработица и деквалификация учительства, снижение охвата детей школой, нехватка книг, учебников и письменных принадлежностей, запущенность школьного хозяйства). Сельские Советы смотрели на эти проблемы «сквозь пальцы», занятые решением более «важных и насущных» проблем. В середине 1920-х гг. декларируемые бесплатность обучения, общедоступность школы, открытый характер системы образования реализовать не удалось. «В распределении средств на нужды просвещения сохранялись значительные перекосы, ущемлявшие начальную (читай сельскую) школу», доля затрат была ниже в 7 8 раз, поэтому на селе вновь открылись трехлетки, с которыми Россия рассталась еще в 1908 г. В 1928 г. 18 млн. человек в возрасте 18-35 лет были полностью неграмотны, а в 1939 г. неграмотные составляли 13 % населения в возрасте от 9 до 49 лет, с учетом людей старшего возраста их было не менее 20 %150. Однако сельские Светы постоянно среди крестьянства проводили разъяснительную работу, направленную на необходимость развития школьной сети, выделения а эти цели денежных средств. В 1920-е гг. на общих собраниях, созванных по инициативе сельских Советов, постоянно обсуждались вопросы просвещения. Крестьяне соглашались, что необходимо организовывать пункты ликвидации неграмотности среди взрослого населения, однако сами посещали их плохо. Так, на очередном собрании 150Еферина Т. В., Еферин Ю. Г. История села Старое Синдрово // Крестьяповедение. Теория. История. Современность. Ежегодник. 1996. С. 180 175 |
ло, подушки, скатерти, занавески полотняные, половики, полотенца... Гардероб мужчины среднего достатка состоял из шубы, кафтана, пиджаков, пары штанов, шапки, варежек, рубах, сапог. Женский гардероб включал шубу, кафтан, пальто, несколько хлопчатобумажных платьев и кофт, шерстяные платья, шерстяные платки, валенки, лапти, портянки, чулки, рубахи. Гардероб семьи бедняка по наименованию был тот же, только в меньшем количестве смен [48]. Каждая крестьянская семья должна была располагать определенным набором бытовой вещной среды, если он не был укомплектован, то для семьи возникали дополнительные, порой серьезные сложности, а если случался пожар, то семья оказывалась в состоянии глубачайшего кризиса. По данным К). В. Арутюняна, в 1926 г. на селе проживало 82 % населения страны (120,7 млн из 197,0 млн человек). Душевой доход в «кулацких хозяйствах» был выше, чем в середняцких в 2 раза, а бедняцких в 3 раза. По данным на 1926 1927 гг. душевой доход бедняка составлял 78,6 рублей, середняка 113,3, предпринимателя 239,9 рублей [49]. По сведениям В. Б. Безгина, исследовавшего вопросы бытовой устроенности крестьян, в 1926 г. около 75 % крестьян спали на печах и полатях, лишь 3 % на кроватях, и сделал вывод о скудости быта крестьянской семьи 20-х гг. [50]. В письмах, воспоминаниях мы также видим следы крестьянской нужды: «бедняцкие семьи в школу детей не пускают... на 9 человек приходится 2 пары сапог» [51 ]. Исследователи С. И. Дегтев и Э. Б. Ершова одними из первых объективно посмотрели на состояние образования в деревне и реформирования школы, сделав вывод о том, что кампании по ликвидации неграмотности 1918 1919 гг., 1923 1924 гг., 1926 г., 1928 г. и последующих лет приобретали широкие масштабы, но отражали, в большей степени, количественные показатели, что методами «чисто кавалерийских атак» не могли качественно решить вопрос неграмотности населения. Слабость материальной базы народного образования и нежелание крестьянства самооблагаться в пользу школы определили степень упадка просвещенческой работы на селе (массовое закрытие и уплотнение школ, безработица и деквалификация учительства, снижение охвата де тсй школой, нехватка книг, учебников и письменных принадлежностей, запущенность школьного хозяйства). В середине 1920-х гг. декларируемые бесплатность обучения, общедоступность школы, открытый характер системы образования реализовать не удалось. «В распределении средств на нужды просвещения сохранялись значительные перекосы, ущемлявшие начальную (читай сельскую) школу», доля затрат была ниже в 7 8 раз, поэтому на селе вновь открылись трехлетки, с которыми Россия рассталась в 1908 г. В 1928 г. 18 млн человек в возрасте 18-35 лет были полностью неграмотны, а в 1939 г. неграмотные составляли 13 % населения в возрасте от 9 до 49 лет, с учетом людей старшего возраста их было не менее 20 % [52]. Советские власти активно внедряли в сознание людей новый образ жизни: вводили свои праздники, искореняли старые традиции. Однако новые веяния тяжело входили в крестьянское сознание, которое известно своей консервативностью. Так, новыми праздниками стали День 7 ноября, 1 Мая, Международный женский день, новый год. Вместо крещения устраивались звездины, вместо отпевания усопшего устраивались митинги прощания, вводился гражданский брак, активно старались стереть из памяти народа старинные обряды и праздники, как Рождество Христово, Пасха и др. Специально разрабатывались планы по проведению социалистических праздников и по предотвращению религиозных с предложением целого спектра методов воздействия на населения. Так, в Синдоровской волости Краснослободского уезда Пензенской губернии на предстоящий праздник 1 Мая был предложен план антипасхальной компании: прочитать среди населения ряд лекций «Женщина и религия», «Классовая сущность религии», «Пасха пьянство и драки» и др. В селах действовали организации «Воинствующие безбожники», которые объединяли местную молодежь. Аналогичная компания была проведена в канун Рождества. Сельсоветы получали задание всесторонне, глубоко, освещать социальную сущность религии и ее контрреволюционный характер, разъяснять задачи и цель пятилетнего плана народного хозяйства, указывать, что религия является но сами по-прежнему продолжали варить и употреблять самодельное вино. Крестьяне с. Ст. Пичеуры Торбеевского волкома Беднодемьяновского уезда Пензенской губернии по этому поводу на собрании в 1928 г. записали: «кажется странным, что с самогоном борется государство, а само продолжает торговлю вином, нужно покончить государству торговлю своим вином, иначе является конкурентом крестьянину... Всем присутствующим обратить серьезное внимание на борьбу с самогонокурением и всемерно оказывать содействие милиции и сельсовету в смысле разъяснения законов по этому поводу и в смысле выявления самогонщиков» [127]. Иногда злостных самогонщиков могли и выселить общим решением схода [128]. Крестьяне д. Рябкинский завод Краснослободского уезда просили уездную комиссию революционного трибунала привлечь «по закону» членов местного сельсовета за пьянство и нарушений правил общежития [129]. В 20-е гг. на общих собраниях обсуждались вопросы просвещения. Крестьяне соглашались, что необходимо организовывать пункты ликвидации неграмотности среди взрослого населения, однако сами посещали их плохо. Так, на очередном собрании общинного схода было принято следующее постановление: «мы, граждане д. М. Кузьминки, признавая всю важность и необходимость ликвидации взрослого безграмотного населения, постановили: идти навстречу начинаниям советской власти, посещая школу взрослых, и этим самым провести в жизнь заветы известного В. И. Ленина, говорящего за полную ликвидацию безграмотности в пределах Советской республики» [130]. Па собраниях крестьяне решали вопросы о строительстве, ремонте школ, снабжении дровами, об открытии изб-читален. В с. Ст. Пичеуры Торбеевского волкома Беднодемьяновского уезда Пензенской губернии крестьяне в 1928 г. на своем собрании избрали совет избы-читальни и приняли обязательство: «всем гражданам посещать избу-читальню» [131]. При избах-читальнях открывались и сельхозкружки. В неурожайные годы всей общиной принимали решения о ходатайстве перед властями о снижении или сложении части налогов, либо отказе платить |