|
208 Можно сделать вывод, что в XVI в. отчетливо проявила себя тенденция, наметившаяся еще в XIV-XV вв. тенденция к буржуазному перерождению части столичного английского олдерменства как элитарной части купечества, в чем и заключается, по мнению Л. Н. Черновой, одна из важнейших особенностей эволюции лондонской олигархии. Как показал ранее Я. А. Левицкий, принадлежность отдельных городских домов и горожан к манорам различных феодальных лордов отражала незавершенность процесса отделения города от деревни постоянно проживающих в городе иммигрантов из числа различных групп зависимого сельского населения, над которым их сеньоры еще сохраняли известные права. Прежде всего, речь идет о праве на феодальную ренту, осуществлявшемся в форме денежного и натурального оброка (частично новые горожане уплачивали его изделиями своего ремесла), поступавшего в манор, и в виде отработочной повинности по обслуживанию городских усадеб лордов, которые являлись составной частью господского манориального владения. Так, 78 горожан Глостера платили оброк в 13 манорах. Не только в главных, но и в дюжине других городов находились держания разных лордов, например, в Уорике на них приходилась почти половина горожан и домов: 112 из 242, причем часть горожан и городских держаний была приписана к отдельным манорам, расположенным вне города100. Итак, как показано автором, в числе городских домов, принадлежавших к различным манорам и состоявшим в феодах, были не только дома горожан, но и городские дома лордов маноров, которые представляли собой резиденции сеньоров, жилища их свиты и челяди, хозяйственные постройки и т. п. Размеры земельной собственности, сосредоточенной в руках магнатов, рыцарей и сквайров, соотносились с держаниями собственно горожан, т.е. купцов и ремесленников Лондона, примерно как 1:3, при их численном соотношении 1:4101. Л.Н.Чернова отмечает, что городские земельные держания и ренты занимали, как правило, второстепенное место в структуре собственности и |
которая традиционно формировалась в условиях уважения к стабильности. Соблюдение надлежащего образа действий, традиций, верности определенному кругу и групповой солидарности были, по мнению А. А. Сванидзе, «естественной, сущностной чертой самосознания средневековых горожан»1. Во многом это связано с тем, что средневековая личность, в том числе и личность очень состоятельного купца, не была еще полностью индивидуализирована, она в немалой степени ориентировалась на общее, коллективное. Разумеется, у любого индивида были свои собственные интересы, только удовлетворить их в одиночку он мог далеко не всегда, поскольку не обладал для этого необходимой прочной опорой, и, прежде всего опорой экономической1 2. Таким образом, можем констатировать, что старые корпоративные формы еще сохраняли свое значение. Но ведущая роль, несомненно, принадлежала, особенно в XVI в., новым явлениям и структурам: в оптовой торговле это регулируемые и паевые компании, которые через олдерменов и других купцов, одновременно являвшихся членами ливрейных компаний, взаимодействовали с последними и «разъедали» их изнутри. В эпоху первоначального накопления, эпоху переходную, новые формы внешней торговли и предпринимательства, колониальные предприятия, непосредственными участниками которых стали многие лондонские олдермены, явились важными каналами накопления капитала. В XVI столетии наиболее отчетливо проявила себя тенденция, наметившаяся еще в XIV-XV вв., тенденция к буржуазному перерождению части столичного английского олдерменства как элитарной группы купечества. И в этом, на наш взгляд, заключается одна из важнейших особенностей эволюции лондонской правящей элиты. 270 1 Сванидзе А. Л. Живые общности, общество и человек в средневековом мире Европы // Общности и человек в средневековом мире. С. 9. 2 См.: Стам С. М. Диалектика общности и личности в средние века // Там же. С. 30. 309 возникновение которого он относит к X в.1, и это исследование сохраняет большую ценность и сегодня1 2. По сути, Я. А. Левицкий обозначил основные перспективные направления в исследовании проблемы землевладения в средневековом городе: 1) сущность и специфика городского земельного держания, 2) землевладение собственно горожан и 3) землевладение различного ранга 1 См.: Левицкий Я. А. Английский троя в XI в. (к вопросу о происхождении английского средневекового города). С. 99. 2 Именно в «Книге Страшного суда», как показал автор, содержатся первые документальные свидетельства о горожанах, как важном и относительно многочисленном слое населения Англии: они составляли, примерно, 3% от общего числа учтенных в «Книге» хозяйств (см.: Там же. С. 80). Здесь впервые упомянуты собственно горожане т. е., жители городов, имевшие статус горожан, а также другие группы населения, связанные с торгово-ремесленной деятельностью (mercatores, homines, liberi), и, кроме того, вилланы (villani), бордарии (bordarii), сервы, коттеры, сокмены и др., имевшие в городах дома, земли и друтие владения (см.: Там же. С. 81, 99,102). В этих описаниях имеются указания и на городские владения феодалов разных рангов, светских и духовных, начиная с короля и архиепископа, епископов, аббатов, эрлов, баронов и закапчивая мелкими субвассалами (см.: Зам же. С. 82). Владения различных феодальных лордов, расположенные внутри города и в прилегающей сельской местности, многократно превышали земельные участки горожан, которые «были заняты главным образом не сельским хозяйством, не обработкой земли, а какими-то специфически городскими отраслями труда» (там же. С. 90). Описания 32 юродов, являвшихся административными центрами графств, отличаются тем, что помещены в «Книге Страшною суда» «над линией», отдельно от стандартных списков Terra Regis и Terra Baronum. Будучи весьма различными по масштабу и деталям, эти описания имеют одну общую отличительную черту разнородность держательского состава, наличие среди землевладельцев некоторого числа магнатов. Кроме того, имеются прямые указания на связь между городскими держаниями магнатов и сельскими манорами в том же графстве, а иногда за его пределами. В свою очередь, в описаниях некоторых сельских местностей, например, Сассекса и Кента, упоминаются принадлежащие майорам городские дома. Как показал Я. А. Левицкий, принадлежность отдельных городских домов и юрожан к манорам различных феодальных лордов отражала незавершенность процесса отделения от деревни постоянно проживающих в городе иммигрантов из числа различных групп зависимого сельского населения, над которыми их сеньоры еще сохраняли известные нрава (см.: Там же. С. 93-94). Прежде всего, речь идет о праве на феодальную ренту, осуществлявшемся в форме денежного и натурального оброка, поступавшего в манор, или в виде отработочной повинности по обслуживанию городских усадеб лордов, которые являлись составной частью господского манориальною владения. Не только в ишвных, но также в дюжине других городов находились держания разных лордов. В числе городских домов, принадлежавших к различным манорам и состоявшим в феодах, были не только дома горожан, но и городские дома лордов маноров, которые представляли собой резиденции сеньоров, жилища их свиты и челяди, хозяйственные постройки и т. II. составить точное представление о распределении лондонской недвижимости между горожанами и различными группами светских феодалов. Л. П. Репина выявила, что горожане собственники земли преобладали по численности и по доле земельной собственности, однако, по размерам земельных владений даже в пределах городской черты они уступали представителям других социальных групп, в первую очередь рыцарству. Размеры земельной собственности, сосредоточенной в руках магнатов, рыцарей и сквайров, соотносились с держаниями собственно горожан, т. е., купцов и ремесленников Лондона, примерно как 1:3, при их численном соотношении 1:4*. * 1 311 городские и церковные корпорации. Автор называет Communitas Civitatis, которая владела земельными держаниями, приносившими доход около 200 ф. ст. в год, еще 10 городских корпораций и 28 церковных учреждений (см.: Репина Л. П. Лондонские землевладельцы начала XV века (по данным налогового списка 1412 года). С. 201,210). К сожалению, вынуждена констатировать автор, имеющиеся в списке данные о недвижимой собственности высшего духовенства и церковных корпораций не полны и не отражают их действительной доли в городском землевладении. Дело в том, что парламентский указ 1411 г. изъял из обложения держания церковных учреждений и духовных сеньоров, находящиеся «в свободной милостыне», и выморочные земли, приобретенные ими до 1292 г. Из представителей высшего духовенства в списке упомянуты: архиепископ Йоркский, 27 аббатов и приоров, викарий и два ректора (см.: Там же. С. 210). 1 Автор отмечает, что городские земельные держания и ренты занимали, как правило, второстепенное место в структуре собственности и доходах представителей господствующею класса и не определяли их имущественного состояния. Наличие заметной дифференциации между их численностью и той долей и городском землевладении, которой они располагали, отражает, скорее, не столько их материальное положение, сколько стремление феодалов всех рангов обеспечить себе достойную резиденцию в столице. Заметим, что этот вывод в известной степени противоречит заключению Л. П. Рениной об увеличении землевладения феодалов в городах разною типа «но мере превращения второстепенных городов в более крупные, а также с усилением притягательности городской жизни» (Репина Л. П. Феодалы в английском юроде ог «Книги Страшного Суда» до «Великого мятежа». С. 18-19). Видимо, данный тезис автора особенно для периода XIV-XVI вв. требует убедительных аргументов, почерпнутых из источников. В отношении клириков автор приходит к следующему выводу: они заметно уступали светским феодалам по средним размерам рентных доходов (он был ближе к аналогичному показателю у горожан), а их относительная многочисленность объясняется как обилием приходских церквей, так и потребностями центральных государственных учреждений в аппарате чиновников. В описи фигурирует большая группа женщин, в том числе 108 из семей Фрименов Лондона, что составляет 12,2% всех горожан. Подавляющее большинство из |