|
163 существенность, проистекающая из массовой видимости однообразных, однотипных действий и решений, нс скрыта за явлением, а совпадает с ним. Она поверхностна, но с практической точки зрения вполне достаточна. Глубинный смысл происходящего всегда может быть найден, «пристроен» к тому, что исчерпывается своей простой наличностью. В каждом отдельном случае обычно-традиционный способ действия оправдывает себя (полностью или хотя бы в некоторой степени) и результатом, и самим фактом следования обычаю. Поскольку конкретное действие, выраженное в определенной форме, осознается лишь как проявление однотипности, постольку оно целесообразно; поскольку отдельное действие в то же время «олицетворяет» собой обычай в целом, постольку оно самоценно и самодостаточно в своей форме1. В обычности действий и отношений становится очевидной сцепленность с мыслью о законе мысли о способности формы переходить из способа организации действия в способ выражения некоторой цели. Закон, проявляющийся в качестве момента и условия внутренней формы деятельности, превращается в закон как в момент внешней формы действий и в самоцель. Таким образом, оказывается, что формальность и существенность связаны в законе вовсе не однозначно и не всегда. К слову, право «эксплуатирует» именно это свойство закона как обычая поведения. Закон может представать способом замещения содержания деятельности ее формой, способом сокрытия существенной и намеренной разъединенности содержания и формы, с чем мы так часто сталкиваемся в социальной жизни. Однако не следует думать, что применительно к закону свойство формы обретать самостоятельность имеет исключительно негативный характер и обедняет гамму социально значимого содержания наших действий. Форма вправе, как мы уже устанавливали, несет чрезвычайно важную смысловую Ильин ИА О сущности правосознания. М, 1993; Перссстц В С, Философия права. М, 1997, Франк С.Л. Духовные основы общества. М, 1993 и др. |
ва становится основой для законов в силу присущей человеку, по его природе, склонности к общественной жизни Стало быть, разумность закона есть его имманентное качество Поскольку закон выступает и условием, и средством разумной деятельности, постольку следование ему очевидным образом всегда ведет к пользе. В таком контексте закон обретает ясную ценностную нагрузку, оказывается не только характеристикой реальности, но и существенным моментом долженствования, взятого во всем диапазоне его форм, начиная с непосредственного проектирования результата и кончая глубочайшей одухотворенностью устремлений Сознание закона в данном контексте предстает как рефлексия разумности познания и практики. Закон выступает связующим интеллектуальным началом, внедренным в мир явлений человеком. Рассмотренные контексты связывают мысль о законе с существенной зависимостью моментов бытия человека, с тем, <гго скрыто за видимостью и разнообразием явлений и как бы направляет их, "управляет" ими Однако мысль о законе может быть и констатацией связей принципиальной иного рода. Другими словами, речь должна идти, прежде всего, о существенности, проистекающей из простой повторяемости способов и форм деятельности, повторяемости ситуаций выбора и постановки целей. Такая существенность, проистекающая из массонидиости однообразных, однотипных действий и решений, не скрыта за явлением, а совпадает с ним Она поверхностна, но с практической точки зрения вполне достаточна. Глубинный смысл происходящего всегда может быть найден, примыслен, "пристроен" к тому, что исчерпынается своей простой наличностью. В каждом отдельном случае обычно-традиционный способ действовання оправдывает себя (полностью или хотя бы в некоторой степени) и результатом, и самим фактом следования обычаю. Поскольку конкретное действие, выраженное в определенной форме, осознается лишь как проявление однотипности, постольку оно Ильин И.А О сущности правосознания М., 1993. Нерсесянц В'.С Философия права VI , 1997. Ф/ммк С.Л. Духовные основы общества М., 1993 и др. 378 целесообразно, поскольку отдельное действие в то же время "олицетворяет" собой обычай в целом, постольку оно самоценно и самодостаточно в своей форме1 В обычности действий и отношений становится очевидном сцепленность с мыслью о законе мысли о способности формы переходить из способа организации действия в способ выражения некоторой цели. Закон, проявляющийся и качестве момента и условия внутренней формы деятельности, превращается в закон как в момент внешней формы действий и в самоцель. Таким образом, оказывается, что формальность и существенноетъ связаны в законе новее не однозначно и не всегда К слову, право "эксплуатирует" именно это свойство закона как обычая поведения. Закон может представать способом замещения содержания деятельности ее формой, способом сокрытия существенной и намеренной разъединенности содержания и формы, с чем мы так часто сталкинаемся в социальной жизни. Однако не следует думать, что применительно к закону свойство формы обретать самостоятельность имеет исключительно негативный характер и обедняет гамму социально значимого содержания наших действий. Форма в праве, как мы уже устанавливали, несет чрезвычайно важную смысловую нагрузку. Мы должны подчеркнуть, что закон выступает, помимо всего прочего, и выражением связности, цельности, согласованности, сбалансированности, взаимосообразованности общественных отношений, целей, мотивов, действий. Со стороны своей формы это воплощенное в законе социальное целое, это временное, структурное и функциональное единение многообразного предстает как гармония. Будучи развернутой в социальном времени и в последовательно сти действий, эта гармония и выступает как порядок. Понятие закона, в данном 379 1 См. по данному вопросу Арепдт X. Vita Activa или о деятельности жизни. СПб, 2000; Кахтин М.М Философия поступка. М., 1995; Благо и истина: классические и некп&ссическис регулятивы М ., 1948, Иалеев Д.Ж. Короп ко о генезисе права И Экономика управления 1997 №3, Дробницкий О.Г Понятие морали. М., 1974; Новгородцев П.И Об общест венном идеале М., 1991, Проблемы ценностного подхода в праве: традиции и обновление М., 1996; Тард Г. Социальная логика М., 1996; Ткхочрамш Ю ft. Основы философии права М., 1997 |