|
174 справедливости и закона, они, однако, обретают качественное отличие, скажем, от понятий политической свободы, нравственной справедливости, религиозного закона. 2. Если мы рассматриваем идеи свободы, равенства, справедливости и закона не в чисто спекулятивном плане, а как такие смысловые образования, которые характеризует социальное бытие, то тогда вынуждены признать, что свобода и равенство идеи политического сознания, справедливость идея религиозно-нравственная, а закон в глубочайшей своей основе должен восприниматься как идея религиозного плана. Стало быть, пытаясь раскрыть существо и природу права, исходя из понятий свободы и равенства, мы политизируем право, раскрываем его в контексте логики политического сознания. Стремясь утвердить слитность идеи права с идеей справедливости, мы нс можем не раскрывать природу и сущность права в каркасе логики морального сознания. Указывая на универсальную роль закона в праве, мы не можем не обращаться к логике религиозного сознания или, если па первый план выдвигается формальный момент, к логике юридического мышления. 3. Если с практической точки зрения выявление и признание взаимного переплетения форм социальной жизни и общественного сознания, чрезвычайно важна и свидетельствует о разносторонности, системности исследования права. То с теоретической точки зрения, когда мы ставим задачу выявить природу и сущность права и правосознания а их «чистоте», самостоятельности и универсальности, от фактической связанности форм общественной жизни необходимо абстрагироваться. Только в этом случае мы получаем возможность достичь основную из поставленных перед философией цель: актуализировать правосознание, проявить его рефлексирующую способность. Тогда право и предстает непосредственно как рефлексия самого правосознания. |
справедливости и закона, они, однако, обретают качественное отличие, скажем, от понятий политической свободы, нравственной справедливости, религиозного закона 2. Если мы рассматриваем идеи свободы, равенства, справедливости и закона не в чисто спекулятивном плане, а как такие смысловые образования, которые характеризует социальное бытие, то тогда вынуждены признать, что свобода и равенство идеи политического сознания, справедливость идея религиозно-нране'1венная, а закон к глубочайшей своей основе должен восприниматься как идея религиозного плана. Стало быть, пытаясь раскрыть существо и природу права, исходя из понятий свободы и равенства, мы политизируем право, раскрываем его в контексте логики политического сознания Стремясь утвердить слитноегь идеи права с идеей справедливости, мы не можем не раскрывать природу и сущность права в каркасе логики морального сознания Указывая на универсальную роль закона в праве, мы не можем не обращаться к логике религиозного сознания или, если на первый план выдвигается формальный момент, к логике юридического мышления. 3 Если с практической точки зрения выявление и признание взаимспереплетенности форм социальной жизни и общественного сознания чрезвычайно важна и свидетельствует о разносторонности, системности исследования права, то с теоретической точки зрения когда мы ставим задачу выявить природу и сущность права и правосознания в их "чистоте", самостоятельности и универсальности, от фактической связанности форм общественной жизни необходимо абстрагироваться. Только в этом случае мы получаем возможность достичь основную из поставленных перед философией права цель: актуализировать правосознание, проявить его рефлексирующую способность Тогда право и предстает непосредственно как рефлексия самого правосознания. 400 |