Проверяемый текст
Жикривецкая Юлия Владимировна. Правосознание россиян в переходный период развития общества (Диссертация 2004)
[стр. 22]

22 самоуглубления идей свободы и, следовательно, конкретизации понятия права есть определенное наличное бытие свободы (свободной воли), а значит, и особое право.
Подобная характеристика относится к абстрактному праву, морали, семье, обществу и государству.

Они даны исторически и хронологически одновременно (в рамках одной формации объективного духа), они ограничены и могут вступать во взаимные коллизии.
Последующее «особое право», диалектически «снимающее» предыдущее, более абстрактное «особое право», представляет его основание и истину.
Более конкретное «особое право» первичнее и сильнее более
абстрактного.
И только на вершине иерархии «особых прав» стоит право государства, над которым лишь право мирового духа.
Таким образом, значимая для исследования правосознания специфика учения Г.
Гегеля состоит в развертывании признаваемого им принципа различения права и закона, констатации необходимости научного подхода к осмыслению проблем правосознания.
«Существуют законы двоякого рода: законы природы и законы права.
Законы природы абсолютны и имеют силу так, как они есть: они не допускают ограничения, хотя в некоторых случаях могут быть и нарушены.
Чтобы знать, в чем состоит закон природы, мы должны постигнуть природу, ибо эти законы верны; ложными могут быть лишь наши представления о них.
Мерило этих законов находится вне нас, и наше познание ничего им не прибавляет, ни в чем не способствует им: глубже может стать только наше познание их.
Знание права, с одной стороны, такое же, с другой иное.
Мы узнаем эти законы тоже просто такими, как они есть: так более или менее знает их
фажданин, и изучающий позитивное право юрист также исходит из того, что дано.
Различие между этими двумя типами законов состоит в том, что при изучении правовых законов действует дух рассмотрения и уже само различие законов заставляет обратить внимание на то, что они не абсолютны.
Правовые законы — это законы, идущие от людей.
Внутренний голос может либо вступить с ними в коллизию, либо согласиться с ними.
Человек не останавливается на
личном, а утверждает, что внутри себя обладает масштабом правого.
Он может подчиниться необходимости и власти внешнего авторитета,
[стр. 23]

свободы, «свобода» и «право» выражают единый смысл; в этом отношении гегелевская философия права могла бы называться «философией свободы».
Отношения «свободы» и «права» опосредуются через диалектику свободной воли.
Система права как форма реализованной свободы представляет собой иерархию особых прав (от абстрактных форм до конкретных).
Каждая ступень самоуглубления идей свободы и, следовательно, конкретизации понятия права есть определенное наличное бытие свободы (свободной воли), а значит, и особое право.
Подобная характеристика относится к абстрактному праву, морали, семье, обществу и государству.

Эти «особые права» даны исторически и хронологически одновременно (в рамках одной формации объективного духа), они ограничены, соподчинены и могут вступать во взаимные коллизии.
Последующее «особое право», диалектически «снимающее» предыдущее, более абстрактное «особое право», представляет его основание и истину.
Более конкретное «особое право» первичнее и сильнее более
абстрактнот.
И только на вершине иерархии «особых прав» стоит право государства, над которым лишь право мирового духа.
Таким образом, значимая для исследования правосознания специфика учения Г.
Гегеля состоит в развертывании признаваемого им принципа различения права и закона, констатации необходимости научного подхода к осмыслению проблем правосознания.
«Существуют законы двоякого рода: законы природы и законы права.
Законы природы абсолютны и имеют силу так, как они есть: они не допускают ограничения, хотя в некоторых случаях могут быть и нарушены.
Чтобы знать, в чем состоит закон природы, мы должны постигнуть природу, ибо эти законы верны; ложными могут быть лишь наши представления о них.
Мерило этих законов находится вне нас, и наше познание ничего им не прибавляет, ни в чем не способствует им: глубже может стать только наше познание их.
Знание права, с одной стороны, такое же, с другой иное.
Мы узнаем эти законы тоже просто такими, как они есть: так более или менее знает их
гражданин, и изучающий 23

[стр.,24]

позитивное право юрист также исходит из того, что дано.
Различие между этими двумя типами законов состоит в том, что при изучении правовых законов действует дух рассмотрения и уже само различие законов заставляет обратить внимание на то, что они не абсолютны.
Правовые законы это законы, идущие от людей.
Внутренний голос может либо вступить с ними в коллизию, либо согласиться с ними.
Человек не останавливается на
налично сущем, а утверждает, что внутри себя обладает масштабом правого: он может подчиниться необходимости и власти внешнего авторитета, но никогда не подчиняется им так, как необходимости природы, ибо его внутренняя сущность всегда говорит ему, как должно быть, и он в себе самом находит подтверждение или неподтверждепие того, что имеет силу закона.
В природе величайшая истина состоит в том, что закон вообще существует.
В законах права предписание имеет силу не потому, что оно существует, и каждый человек требует, чтобы оно соответствовало его собственному критерию.
Здесь, следовательно, возможна коллизия между тем, что есть, и тем, что должно быть, между в себе и для себя сущим правом, остающимся неизменным, и произвольным определением того, что есть право.
Такое разделение и такую борьбу мы обнаруживаем лишь в области духа, а так как это преимущество духа как будто ведет к раздору и бедствиям, то нам часто предлагают обратиться от произвола жизни к изучению природы и видеть в ней образец для себя.
Однако именно эти противоположности между правом в себе и для себя и тем, чему произвол сообщает силу права, вызывают потребность основательно изучить право.
В праве человек должен найти свой разум, должен, следовательно, рассматривать разумность права, и этим занимается наша наука в отличие от позитивной юриспруденции, которая часто имеет дело лишь с противоречиями.
В наше время эта потребность стала еще более настоятельной, ибо в прежние времена к существовавшим законам еще питали благоговейное уважение; теперь же образованность эпохи приняла другое направление, и во главе всего, что должно быть признано значимым, стала мысль.
Теории противопоставляют себя

[Back]