Проверяемый текст
Жикривецкая Юлия Владимировна. Правосознание россиян в переходный период развития общества (Диссертация 2004)
[стр. 33]

33 именно через творческое приятие и преобразование несовершенной формулы и через очищение ее, выстраданное жизненно и помогшее обрести верный путь».1 2 Анализируя наиболее типические черты современного ему правосознания, И.А.
Ильин приходит к выводу о том, что оно глубоко проникнуто релятивизмом.
Убеждение в том, что право есть нечто «относительное» и по содержанию своему и по обязательности возникает
с точки зрения исследователя незаметно, бессознательно и потому коренится в душах особенно прочно и глубоко: это убеждение идет навстречу своекорыстному и близорукому интересу, питается им и, в свою очередь, обслуживает его.
Возникает порочный жизненный круг: темнота порождает зло, а зло поддерживает темноту.
«Образованные» и необразованные круги народа одинаково не верят в объективную ценность права и не уважают его предписаний; они видят в нем или неприятное стеснение, или в лучшем случае удобное средство для защиты и нападения.
Правосознание сводится
к запасу непродуманных сведений из области положительного права и к умению «пользоваться» ими, а за этим «знанием» и «пользованием» оно укрывает в себе глубочайшие недуги и дефекты, внутреннее вырождение и духовное бессилие.
И.А.
Ильин, кроме системного анализа феномена правосознания, довольно четко обрисовал идеальную модель «нормального» правосознания и круг практических задач по его совершенствованию.
Признавая аксиомами такого правосознания, закон духовного достоинства, закон автономии и закон взаимного признания, И.А.
Ильин утверждал, что чувство собственного духовного достоинства, необходимое индивидуальному гражданину, определяет собою и духовный уровень народа в целом.
Автономным он признавал такое правосознание, которое не только остается
верным праву, но является верным себе в юридическом праве: исполняя требования закона, оно не насилует себя, потому что само ищет той же цели, которой служит закон.
Таким образом, человек, обладающий зрелым правосознанием, совершает те правовые акты,
1 Ильин И.Л.
О сущности правосознания.
М., 1992.
с.96.
2 Ильин И.Л.
О сущности правосознания.
М., 1992.
с.114.
[стр. 36]

признанием.
Только свободное признание права, по мнению философа, не унизительно для человека, только оно может достойно разрешать задачи правотворчества и находить для себя истинную основу в человеческом духе, достигнуть цели усовершенствования позитивного права.
При этом признание позитивного права состоит у И.А.
Ильина в том, что человек, усмотрев с очевидностью его объективное содержание и его объективное значение, добровольно вменяет себе в обязанность соблюдение его правил и воспитывает в этом направлении не только свои сознательные решения, но и свои непосредственные, инстинктивные хотения и порывы.
В то же время, позитивное право, даже неверное, т.е.
исказившее скрытый в нем прообраз, переживается правосознанием как несовершенное проявление или несозревшая формула естественного права, как «...создание человечества, смутно и беспомощно искавшего безусловной духовной правоты.
Пусть это проявление неверно, пусть эта формула неверна, но если естественное право будет найдено и формулировано в совершенстве и верности, то оно будет и должно быть найдено именно через творческое приятие и преобразование несовершенной формулы и через очищение ее, выстраданное жизненно и помогшее обрести верный путь».39 Анализируя наиболее типические черты современного ему правосознания, И.А.
Ильин приходит к выводу о том, что оно глубоко проникнуто релятивизмом.
Убеждение в том, что право есть нечто «относительное» и по содержанию своему и по обязательности возникает
в точки зрения исследователя незаметно, бессознательно и потому коренится в душах особенно прочно и глубоко: это убеждение идет навстречу своекорыстному и близорукому интересу, питается им и, в свою очередь, обслуживает его.
Возникает порочный жизненный круг: темнота порождает зло, а зло поддерживает темноту.
«Образованные» и необразованные круги народа одинаково не верят в объективную ценность права и не уважают его предписаний; они видят в нем или неприятное стеснение, или в лучшем случае удобное средство для защиты и нападения.
Правосознание сводится
36

[стр.,37]

к запасу непродуманных сведений из области положительного права и к умению «пользоваться» ими, а за этим «знанием» и «пользованием» оно укрывает в себе глубочайшие недуги и дефекты, внутреннее вырождение и духовное бессилие.10 И.А.
Ильин, кроме системного анализа феномена правосознания, довольно четко обрисовал идеальную модель «нормального» правосознания и круг практических задач по его совершенствованию.
Признавая аксиомами такого правосознания закон духовного достоинства, закон автономии и закон взаимного признания, И.А.
Ильин утверждал, что чувство собственного духовного достоинства, необходимое индивидуальному гражданину, определяет собою и духовный уровень народа в целом.
Автономным он признавал такое правосознание, которое не только остается
верной праву, но является верной себе в праве: исполняя требования закона, оно не насилует себя, потому что сама ищет той же цели, которой служит закон.
Таким образом, человек, обладающий зрелым правосознанием, совершает те правовые акты,
которые хочет, но хочет он совершить только те, которые соответствуют цели права и праву.
Его действия настолько же верны цели права, насколько они верны его собственной воле.
Описывая правосознание как особого рода инстинктивное правочувствие, в котором человек утверждает свою собственную духовность и признает духовность других людей, И.А.
Ильин утверждал, что нормальное правосознание приемлет право, культивирует и совершенствует его, движимое волею к его верховной цели, т.е.
к духовной жизни и ее организации.
Оно усматривает в этой жизни, посвященной свободному, предметному обретению и осуществлению высших и безусловных ценностей, верховное благо и согласно этому переносит свое волевое утверждение на все то, что необходимо ведет к его правому осуществлению.
Субстратом идеи идеального («нормального») правосознания является, с нашей точки зрения его понимание как воли к праву, проистекающей из воли

[Back]