|
34 которые хочет, но хочет он совершить только те, которые соответствуют цели права и праву. Его действия настолько же верны цели нрава, насколько они верны его собственной воле. Описывая правосознание как особого рода инстинктивное правочувствие, в котором человек утверждает свою собственную духовность и признает духовность других людей, И. А. Ильин утверждал, что нормальное правосознание приемлет право, культивирует и совершенствует его, движимое волею к его верховной цели, т.е. к духовной жизни и се организации. Оно усматривает в этой жизни, посвященной свободному, предметному обретению и осуществлению высших и безусловных ценностей, верховное благо и согласно этому переносит свое волевое утверждение на все то, что необходимо ведет к его правому осуществлению. Субстратом идеи идеального («нормального») правосознания является, с нашей точки зрения его понимание как воли к праву, проистекающей из воли к духу.1 Важнейшим основанием представленного философского дискурса И Л . Ильина были те фундаментальные политические и экономические изменения, которые произошли в России после Октябрьского переворота. Как и во всех других сферах общественного бытия, в социально-правовой сфере был осуществлен грандиозный переворот, пребовавший в то время и требующий сейчас философского осознания. Революция 1917 г. привела к нежеланию власти видеть в праве систему регуляции, обусловленную внутренними потребностями функционирования и развития дифференцированного социума как такового, а не только классовоантагонистических фаз общественной истории. Первоначальная ставка на чистоту и ясность сознания раскрепощенного пролетария вытекала из представлений о том, что идеология общественного сознания вырабатывается правящими верхами и может заражать эксплуатируемые низы, поэтому философско-правовые парадигмы в их классическом виде были признаны исчерпанными. Произошла подмена научной проблемы правосознания, 1 Ильин И.Л. О сущности правосознания. М., 1992. с. 121. |
к запасу непродуманных сведений из области положительного права и к умению «пользоваться» ими, а за этим «знанием» и «пользованием» оно укрывает в себе глубочайшие недуги и дефекты, внутреннее вырождение и духовное бессилие.10 И.А. Ильин, кроме системного анализа феномена правосознания, довольно четко обрисовал идеальную модель «нормального» правосознания и круг практических задач по его совершенствованию. Признавая аксиомами такого правосознания закон духовного достоинства, закон автономии и закон взаимного признания, И.А. Ильин утверждал, что чувство собственного духовного достоинства, необходимое индивидуальному гражданину, определяет собою и духовный уровень народа в целом. Автономным он признавал такое правосознание, которое не только остается верной праву, но является верной себе в праве: исполняя требования закона, оно не насилует себя, потому что сама ищет той же цели, которой служит закон. Таким образом, человек, обладающий зрелым правосознанием, совершает те правовые акты, которые хочет, но хочет он совершить только те, которые соответствуют цели права и праву. Его действия настолько же верны цели права, насколько они верны его собственной воле. Описывая правосознание как особого рода инстинктивное правочувствие, в котором человек утверждает свою собственную духовность и признает духовность других людей, И.А. Ильин утверждал, что нормальное правосознание приемлет право, культивирует и совершенствует его, движимое волею к его верховной цели, т.е. к духовной жизни и ее организации. Оно усматривает в этой жизни, посвященной свободному, предметному обретению и осуществлению высших и безусловных ценностей, верховное благо и согласно этому переносит свое волевое утверждение на все то, что необходимо ведет к его правому осуществлению. Субстратом идеи идеального («нормального») правосознания является, с нашей точки зрения его понимание как воли к праву, проистекающей из воли Как нам представляется, важнейшим основанием представленного философского дискурса И.А. Ильина были те фундаментальные социальнополитические и экономические изменения, которые произошли в России после Октябрьской революции. Как и во всех других сферах общественного бытия, в социально-правовой сфере был осуществлен грандиозный переворот, требовавший в то время и требующий сейчас глубокого философского осознания. Революция 1917 г. привела к нежеланию власти видеть в праве систему регуляции, обусловленную внутренними потребностями функционирования и развития дифференцированного социума как такового, а не только классово-антагонистических фаз общественной истории. Первоначальная ставка на чистоту и ясность сознания раскрепощенного пролетария вытекала из представлений о том, что идеология как ложное общественное сознание вырабатывается социальными верхами и может заражать эксплуатируемые низы, поэтому философско-правовые парадигмы в их классическом виде были признаны исчерпанными. Произошла подмена научной проблемы правосознания управленческой проблемой формирования революционного правосознания. Революционное правосознание должно было сформировать образ классового права, «которое в виде права интуитивного вырабатывалось вне каких бы то ни было официальных рамок в рядах угнетенной и эксплуатируемой массы».'12 Согласно идеям Е.Б. Пашуканиса видного теоретика революционного правосознания сохранение юридической формы общественных отношений после революции являлось не более чем симптомом недостаточной зрелости и цельности коммунистических преобразований. В условиях утопических иллюзий о близости мировой революции, преобладавших в первые месяцы осуществления советской власти, по справедливому замечанию П.И. Стучки, было почти неизвестно, что делать с правом43, однако практика осуществления большевистской диктатуры в жестких условиях внешнего и внутреннего противодействия привела к необходимости возвратиться к использованию важнейших 38 |