35 проблемой формирования революционного правосознания. Революционное правосознание должно было сформировать образ классового права, «которое в виде права интуитивного вырабатывалось, вне каких бы то ни было официальных рамок в рядах угнетенной и эксплуатируемой массы».1 Согласно идеям Е.Б. Пашуканиса — видного теоретика революционного правосознания — сохранение юридической формы общественных отношений после революции являлось не более чем симптомом недостаточной зрелости и цельности коммунистических преобразований. В условиях утопических иллюзий о близости мировой революции, преобладавших в первые месяцы осуществления советской власти. По справедливому замечанию П.И. Стучки, было почти неизвестно, что делать с правом,2 однако практика осуществления большевистской диктатуры в жестких условиях внешнего и внутреннего противодействия привела к необходимости возвратиться к использованию 1 важнейших институтов права, которые могли функционировать только в условиях преобладания адекватного ему правосознания. Уже в 1933 г. А .Я. Вышинский уверенно заявлял о «роли советского закона как громадной культурной силы, как громадного рычага государства пролетарской диктатуры». Тоталитарный режим, функционировавший на основе применения директивно-карательных методов, но сути дела диктовал праву, каким ему быть: государство формировало позитивное право, а оно, обеспеченное государственным принуждением, формировало систему правоотношений и субъективное право, становилось в доминирующем массовом типе правосознания. Таким образом, развитие правовой системы общества было осуществлено в противоестественной форме, когда право в большей мере формировало соответствующее ему правосознание, чем правосознание — право. В период укрепления и развития социалистического государства апология революционного правосознания была снята с повестки дня, однако его классовое содержание по-прежнему ставилось во главу угла тезиса соответствия 1 Рсйснср М.Л. Право. Наше право. Чужое право. Общее право Л , 1925. с.20. 2 Ступка П.И. Курс советского гражданского права. Т. 1. М., 1931.с.37. |
Как нам представляется, важнейшим основанием представленного философского дискурса И.А. Ильина были те фундаментальные социальнополитические и экономические изменения, которые произошли в России после Октябрьской революции. Как и во всех других сферах общественного бытия, в социально-правовой сфере был осуществлен грандиозный переворот, требовавший в то время и требующий сейчас глубокого философского осознания. Революция 1917 г. привела к нежеланию власти видеть в праве систему регуляции, обусловленную внутренними потребностями функционирования и развития дифференцированного социума как такового, а не только классово-антагонистических фаз общественной истории. Первоначальная ставка на чистоту и ясность сознания раскрепощенного пролетария вытекала из представлений о том, что идеология как ложное общественное сознание вырабатывается социальными верхами и может заражать эксплуатируемые низы, поэтому философско-правовые парадигмы в их классическом виде были признаны исчерпанными. Произошла подмена научной проблемы правосознания управленческой проблемой формирования революционного правосознания. Революционное правосознание должно было сформировать образ классового права, «которое в виде права интуитивного вырабатывалось вне каких бы то ни было официальных рамок в рядах угнетенной и эксплуатируемой массы».'12 Согласно идеям Е.Б. Пашуканиса видного теоретика революционного правосознания сохранение юридической формы общественных отношений после революции являлось не более чем симптомом недостаточной зрелости и цельности коммунистических преобразований. В условиях утопических иллюзий о близости мировой революции, преобладавших в первые месяцы осуществления советской власти, по справедливому замечанию П.И. Стучки, было почти неизвестно, что делать с правом43, однако практика осуществления большевистской диктатуры в жестких условиях внешнего и внутреннего противодействия привела к необходимости возвратиться к использованию важнейших 38 институтов права, которые могли функционировать только в условиях преобладания адекватного ему правосознания. Уже в 1933 г. А .Я. Вышинский уверенно заявлял о «роли советского закона как громадной культурной силы, как громадного рычага государства пролетарской диктатуры».44 Тоталитарный режим, функционировавший на основе применения директивно-карательных методов, по сути дела диктовал праву, каким ему быть: государство формировало позитивное право, а оно, обеспеченное государственным принуждением, формировало систему правоотношений и субъективное право, концентрированное в доминирующем массовом типе правосознания. Таким образом, развитие правовой системы общества было осуществлено в противоестественной форме, когда право в большей мере формировало соответствующее ему правосознание, чем правосознание право. В период укрепления и развития социалистическою государства апология революционного правосознания была снята с повестки дня, однако его классовое содержание по-прежнему ставилось во главу угла тезиса соответствия позитивного советского права и социалистического правосознания. С повестки дня правовой науки также была во многом снята проблематика естественного права, развитие которой могло привести к нежелательным для тоталитарной системы философскоправовым выводам. Возвращение к проблеме внеклассового правосознания произошло только в середине 70-х гг., когда наметились первые ориентиры системного кризиса социалистической системы. В 1974 г. О.Г. Дробницкий в монографии «Понятие морали» впервые за долгие годы открыто сформулировал мысль о том, что правовая регуляция структурирована в значительно более глубоких, нежели классовые антагонизмы, пластах общественных отношений.45 В период демократических преобразований конца 80-начала 90-х гг., контекст которых предполагал формирование основ правового государства, юридическое мировоззрение стало восприниматься как важный рычаг переключения общественного сознания на 39 149 Исследование также показало, что формирование и развитие новой правовой системы в период социалистического государственно-правового строительства было осуществлено в противоестественной форме, когда право в большей мере формировало соответствующее ему правосознание, чем правосознание право. Такое положение нашло свое отражение в большинстве советских философско-правовых концепций. Исследование констатировало, что в конце 20-го начале 21-го вв. философско-правовые исследования значительно обогатились новыми подходами, разработанными в рамках онтологических, экзистенциальных и антропологических концепций. Современная философия права признала факт того, что право представляет собой диалектическое единство субъективного и объективного права. Было признано, что постоянно возрастает роль права как сферы свободы, как аккумулятора достижений разума, культуры и просвещения. В диссертационном исследовании проанализирован ряд современных западных концепций философии права, в которых речь идет о том, что современная онтологическая философия права в основе позитивно установленного социального порядка видит допозитивный порядок бытия, который трактуется как препозитивное право, как право бытия. Сделан вывод о том, что современная отечественная философия права оказалась довольно быстро включенной в контекст общемировой философско-правовой проблематики. Принципиальным её достижением представляется восприятие основных установок семиотики и структурализма. Важным шагом совершенствования отечественной философии права является упрочение её связей с философской антропологией. В настоящее время совершается переход от констатации взаимосвязи права и человека к осознанию того факта, что человек и право кореллируют на уровне своих сущностей. Таким образом, человек наконец осознается и позиционируется как главное действующее лицо, как системообразующий фактор права. Значительное распространение в современных философско-правовых исследованиях начинает занимать синергетика, которая относит право и правосознание к |