|
73 общественного и индивидуального сознания, обозначающую все как позитивные, знаковые, так и не позитивные, образные, символические и иные феномены правовой культуры. Такой категорией выступает понятие правового менталитета...».1 Аналогичную позицию занимает и Р.С. Байниязов, утверждающий, что категорию «правовой менталитет» следует признать одной из фундаментальных в общей теории правосознания. При этом Р.С. Байниязов однако, подчеркивает его определенную автономность по отношению к правосознанию. «Правовая ментальность не тождественна последнему, сохраняет особенную идентичность, содержит неисчерпаемые внутренние силы. Свойственная юридическому менталитету рефлексия по поводу собственного места в ряду других правовых феноменов показывает его культурную и духовную самобытность».* 2 3 Далее исследователь говорит о том, что у менталитета свое, особенное, место в психологических и идеологических структурах сознания. Оно обусловлено социальными, этническими, религиозными, научными, культурными и иными стереотипами людей, самобытностью их включенности в тог или иной социум и т.п. В системе элементов юридического сознания правовая ментальность предстает в виде глубинного слоя сознания, в определенной мерс смыкаясь с бессознательным правовым уровнем, с юридическим подсознанием, «В отличие от правосознания правовая ментальность есть /духовно-правовая психологическая инварианта, имеющая консервативные формы воспроизводства присущих ей ценностей. Она есть тот стержень, при помощи которого правовая культура общества этнически «пульсирует», функционально обеспечивает собственную культурную «самость»/ Необходимость выделения правового менталитета из структуры правосознания представляется довольно спорной, в частности в силу того, что в современной философской и психологической науке отсутствуют Байниязов Р.С. Философия правосознания: постановка проблемы // Правоведение. 2001. Л'°5. с. 17. 2 Байниязов Р.С. Философия правосознания: постановка проблемы // Правоведение. 2001. Хэ5. с. 18. 3 Сальников В.П. Правовая культура / Актуальные проблемы теории права / иод ред.К.Б.Толмачева и Л.Г.Хабибулииа. Уфа, 2005. с. 150-151. |
введении в её понятийный аппарат такой категории, которая отображала бы «сложную морфологию общественного и индивидуального сознания, обозначающую все как позитивные, знаковые, так и непозитивные, образные, символические и иные феномены правовой культуры. Такой категорией выступает понятие правового менталитета...».73 Аналогичную позицию занимает и Р.С. Байниязов, утверждающий, что категорию «правовой менталитет» следует признать одной из фундаментальных в общей теории правосознания. При этом Р.С. Байниязов однако, подчеркивает его определенную автономность по отношению к правосознанию. «Правовая ментальность не тождественна последнему, сохраняет особенную идентичность, содержит неисчерпаемые внутренние силы. Свойственная юридическому менталитету рефлексия по поводу собственного места в ряду других правовых феноменов показывает его культурную и духовную самобытность». Далее исследователь говорит о том, что у менталитета свое, особенное, место в психологических и идеологических структурах сознания. Оно обусловлено социальными, этническими, религиозными, научными, культурными и иными стереотипами людей, самобытностью их включенности в тот или иной социум и т.п. В системе элементов юридического сознания правовая ментальность предстает в виде глубинного слоя сознания, в определенной мере смыкаясь с бессознательным правовым уровнем, с юридическим подсознанием. «В отличие от правосознания правовая ментальность есть духовно-правовая психологическая инварианта, имеющая консервативные формы воспроизводства присущих ей ценностей. Она есть тот стержень, при помощи которого правовая культура общества этнически «пульсирует», функционально обеспечивает собственную культурную «самость».75 Необходимость выделения правового менталитета из структуры правосознания представляется довольно спорной, в частности в силу того, что в современной философской и психологической науке отсутствуют четкие основания отделения бессознательного от сознательного, выведения бессознательного за пределы сознания. 58 |