|
91 головорезов, руководствовавшихся сиюминутными побуждениями и способных к осуществлению исключительно стихийных экстремистских действий. Это заблуждение опасно, прежде всего, потому, что ведет к недооценке роли личностного фактора в развитии чеченского сепаратизма. Это, в свою очередь, осложняет до практической невозможности не только понимание и объективную оценку событий в Чечне, но и политическое прогнозирование. Вместе с тем, именно совокупность тех интересов, которые преследовала относительно небольшая группа людей, а также тех решений и действий, посредством которых она эти интересы реализовывала, стала главной движущей силой возникновения и разрастания угрозы российской государственности, которая пока остается самой значительной за все последние десятилетия. Несомненно, чеченский сепаратизм не приобрел бы такого масштаба, если бы со стороны федерального центра его эскалацию не стимулировала «длинная цепь ошибок, неверных решений и оценок и даже откровенных преступлений» 8 . Часть российской экономической и политической элиты была напрямую заинтересована в дестабилизации политической обстановки в Чечне. Для создания в республике «мутной политической воды» идеальной среды для осуществления незаконных оружейных, нефтяных и финансовых операций, некоторые носители реальной политической и экономической власти в России поддерживали отношения и даже активно сотрудничали с режимом Дудаева. Однако ключевую роль в развитии чеченского сепаратизма сыграл политический класс самой Чечни. Угроза российской государственности оформилась именно в тот момент, когда национальная элита Чеченской республики сделала свой осознанный выбор в пользу самостоятельного*80 1Я1Хасбуллатов Р. От несвободы к тирании: раскол в чеченском обществе и его последствия //Культура Чечни: история и современные проблемы. М.: Наука, 2002. 80 с. С.22 |
73 1991 года. В этот период сепаратизм стал «официальной» идеологией Чечни78. В условиях социально-экономического кризиса и политической неразберихи тактика манипулирования сознанием почти бедствующего населения оказалась успешной. В сочетании с апеллированием к политизированной исламской идеологии и с опорой на возрожденные патриархальные институты организации общества, она привела к формированию лояльного отношения значительной его части к сепаратистской идеологии. Истинными же мотивами действий политической элиты выступало желание насадить своих сторонников на экономически выгодные должности и стремление освободиться от контроля со стороны Центра над нефтяными и финансовыми потоками, проходящими через Чечню. Чеченский сепаратизм вызвал радикализацию национальных движений в других республиках, что, в свою очередь, вызывало нарастание межнациональных противоречий и конфликтам национал-радикалов с региональными властями. С 1993 года, на фоне активизации российской политики в регионах, снизилась радикальная активность националистов. Но после начала боевых действий в Чечне экстремистские тенденции в национальных движениях усилились практически повсеместно. Все политические, в том числе, силовые меры наведения конституционного порядка в Чечне не только возымели действие, но и заставили националэкстремистов во многих республиках «считаться» с федеральным центром. Вместе с тем, в последние годы радикальные националисты вновь активизировались. Так, по официальным данным, количество террористических актов на юге России в 2009 году увеличилось по сравнению с 2008 годом примерно в полтора раза и составило 544 78Хасбулатов Р. От несвободы к тирании: раскол в чеченском обществе и его последствия //Культура Чечни: история и современные проблемы. М.: Наука, 2002. 80 с. С.21 91 2.2. Субъекты дестабилизации политической ситуации налоге России Многие территории РФ имеют свои исторические «скелеты в шкафу»116, вековые традиции развития религии, институты патриархальной организации общества, авторитет которых зачастую превышает авторитет государственной власти. Многие этносы России пережили оккупацию территории и репрессии по национальному признаку. Поэтому следует признать, что «при желании можно доказать исторические права на отделение даже казачьих областей от Центра России»117. То есть в России много потенциально конфликтных регионов, и деструктивный характер политических процессов Юга России не является тем объективно обусловленным феноменом, который, с «железной необходимостью» пробивает себе путь в силу внутренних закономерностей самого явления»118. Автор полагает, что главным фактором и атрибуцией деструктивных политических процессов на Юге России является активность субъектов, обладающих достаточными ресурсами для канализации социального и политического недовольства в русло этнических противоречий. При наличии нескольких потенциально конфликтных (сецессионных) территорий в; России, только политические субъекты южных регионов оказались достаточно предприимчивыми для того, чтобы в общем хаосе политического процесса уловить конъюнктурный компонент и, с использованием всех и «объективных» (исторических), и иных ресурсов, попытаться перестроить «политическое пространство» в свою пользу119. СМаркедонов С.М. Чечня. Война как мир и мир как война //Ксенофобия на юге России: сепаратизм, конфликты и пути их преодоления /ЛОжнороссийское обозрение. Выпуск 6. 2002.С.б 117Там же. С.8 118 Хасбулатов Р. От несвободы к тирании: раскол в чеченском обществе и его последствия //Культура Чечни: история и современные проблемы. -М.: Наука, 2002. 80 с. С.16 119Там же. С. 11 93 позволяет сделать вывод о том, что ключевую роль в развитии чеченского сепаратизма сыграл политический класс самой Чечни. Угроза российской государственности оформилась в тот момент, когда национальная элита сделала свой осознанный выбор в пользу самостоятельного развития. Она была официально объявлена нейтрализованной лишь после того, как одна часть лидеров сепаратистов была уничтожена, другая «присягнула на верность» российскому государству. Угроза развития политических процессов на юге по деструктивному сценарию будет сохраняться до тех пор, пока политические классы южных, прежде всего, северокавказских, республик сознательно и навсегда не откажутся от деструктивных целей и политических стратегий. Однако в политическом поведении политической элит просматриваются определенные стратегические линии, содержащие'в себе деструктивный потенциал. К их числу можно отнести следующие: Во-первых, политические элиты республик активно проводит политику «этностроительства» в отношении титульных наций. В образовательной, культурной, религиозной и иных направлениях внутренних политик регионов явно просматривается дискурс национального ренессанса. Само по себе возрождение культур, языка, самосознания этносов не несет в себе отрицательного политического заряда. Однако в южных республиках оно конфликтогенно, поскольку базируется на искусственно поддерживаемых политическим классом императивах протеста и защиты. В формируемой идеологии доминируют идеи защиты территории, культуры, религии от посягательств извне. Насаждаемый этноцентризм базируется на протесте. Независимо от того, является ли протест адресным (направленным против русских, оккупантов, неправоверных) или обращенным против какого-то абстрактного явления (исторической несправедливости), он несет в себе заряд агрессии и конфликта. Мапашенко А. Время Юга: Россия в Чечне, Чечня в России/ А.Малашенко, Д.Тренин; Моек. Центр Карнеги. М.: Гендальф, 2002. 267 с. и др. |