|
ства, а прежний основной миф уходит в подполье. Это момент инверсии. На этом этапе новые модели и идеи проникают в систему вертикальных, временных, связей в традицию. Третья фаза, «инверсия», согласно Т. ЦЦепанской, наступает, когда основная (базовая) и экстернальная культуры меняются местами. Но меняются ли местами базовая и экстернальная, в данном случае молодежная культуры. Имеет ли место действительная «инверсия»? Или мы имеем дело лишь с вхождением некоторых элементов молодежной субкультуры в базовую культуру общества, что, в свою очередь, отражается на динамике обеих культур? Чтобы ответить на эти вопросы нужно обратиться к молодежной субкультуре 60-х гг. XX столетия, и ее последующем влиянии на динамику базовой культуры. Вряд ли можно утверждать, что сегодня (или вчера) все индустриально-развитые общества, переходящие к постиндустриализму, живут в «молодежной субкультуре». К тому же, кроме молодежной субкультуры в структуре развитых обществ существует много других экстернальных субкультур. Так почему надо полагать, что «инверсия» распространяется лишь на молодежную субкультуру? Наша сегодняшняя культура представляет не инверсию базовой культуры и молодежной субкультуры 60-х гг., а некую цельность, включившую в себя и элементы .молодежной субкультуры 60-х гг., и молодежной субкультуры 70-х и т.д. гг., и эле.менты криминальной субкультуры, и элементы богемной и других субкультур. Только в ней, сегодняшней базовой культуре, как в супе, из десятков ингредиентов возникла цельность, которую обратно, в первоэлементы (тех субкультур) уже не вернуть. 30-40 лет назад круг идей 60-х воспринимался экстравагантной крайностью, духовным капризом, инфантильной прихотью, а часто и вывихом, граничащим с духовной болезнью или криминальной практикой. Шестидесятники были несовместимы с обществом до тех пор, пока они сами им не стали. 125 |
321 лишь с вхождением некоторых элементов молодежной субкультуры в базовую культуру индустриально-развитого общества, что, в свою очередь, отражается на динамике обеих культур? Чтобы ответить на эти вопросы мы хотим обратиться к молодежной субкультуре 60-х гг. XX столетия, и ее последующем влиянии на динамику базовой культуры. При этом сразу заметим, что нам представляется, что схема, нарисованная Щепанской Т.Б., неверна. Да, безусловно, идеи, ритмы, различные элементы молодежной субкультуры 60-х гг. впоследствии проросли и вышли на поверхность, но вовсе не такими, какими были, да и не там, где их «сажали». И вряд ли можно утверждать, что сегодня (или вчера) все индустриально-развитые общества, переходящие к постиндустриализму, живут в «молодежной субкультуре». К тому же, кроме молодежной субкультуры в структуре индустриально-развитых обществ существует много других экстернальных субкультур. Так почему надо полагать, что «инверсия» распространяется лишь на молодежную субкультуру? Но вернемся к молодежной субкультуре 60-х гг. Действительно, многое из того, что в 60-х гг. было создано молодыми людьми, сегодня вошло в жизнь индустриально-развитых обществ. Однако никакой инверсии не произошло. Даже более того, в США в первой половине 70-х гг. появилась работа под названием «После поражения: Что нужно этой стране, так это хорошая 465 контр-контркультура» . Но на самом деле идеи, образы, метафоры 60-х ушли в глубь общества, растворились в нем, чтобы исподволь изменить ткань сегодняшней реальности. Наша сегодняшняя культура представляет не инверсию базовой культуры и молодежной субкультуры 60-х гг., а некую цельность, включившую в себя и элементы молодежной субкультуры 60-х гг., и молодежной субкуль465 465 А Пег 1Ье Ра11: \УЪа* ТЫ§ СоиШгу КеесЬ 1$ а Ооод Соитег-СоиМег-СЫШгс. 1п: Зона! КсаНйез. Оупагш Рег5ресй\’сз. / Е<1. Ьу С. ШЫег/. Во$1оп, 1974 322 туры 70-х и т.д. гг., и элементы криминальной субкультуры, и элементы богемной и других субкультур. Только в ней, сегодняшней базовой культуре, как в супе, из десятков ингредиентов возникла цельность, которую обратно, в первоэлементы (мяса и овощей, или тех субкультур) уже не вернуть. Вот так и молодежная субкультура 60-х гг. почти незаметно и часто анонимно растворилась в «бульоне» времени. Они придали навару эпохи свой аромат и крепость, похоронив в нем свое лицо и имя. 30-40 лет назад круг идей 60-х воспринимался экстравагантной крайностью, духовным капризом, инфантильной прихотью, а часто и социальным вывихом, граничащим с духовной болезнью или криминальной практикой. Шестидесятники были несовместимы с обществом до тех пор, пока они сами им не стали. Но тогда они уже перестали быть шестидесятниками. Теперь, когда выдохся их эпатирующий и деструктивный дух, они влились в общий идеологический поток, текущий и по коридорам власти. На деле каждое молодежное поколение, вырастая, вносит в базовую культуру своего общества то, что было выработано им в период молодости. На молодость шестидесятников США пришлась «Студенческая революция» и расцвет симбиоза молодежной субкультуры и контркультуры, на молодость шестидесятников СССР пришлись КСП, о которых мы писали выше. К концу XX столетия шестидесятники уже не были молодыми, но они занимали ключевые места и посты в своих обществах. Это приводит нас к утверждению, что для того, чтобы одна реальность сменила другую, новые метафоры должны объединиться с властью, которая возьмет их на вооружение, ими вдохновится, попытается их овеществить, претворить в социальную ткань. Именно это и произошло в странах, в которых в 60-х гг., так или иначе, проявила себя молодежная субкультура. Кроме того, как справедливо отмечает В. Кемеров, «как в истории рода, так и в истории индивида схемы поведения, прежде чем стать для человека естественными нормами, должны пройти длительную проработку в обще 333 турную ткань конкретного типа культуры, она обладает свойствами и особенностями последнего. Будучи субкультурой, исследуемый феномен не только зависит от базовой культуры, но и влияет не него. Наша сегодняшняя культура представляет некую цельность, включившую в себя и элементы молодежной субкультуры 60-х гг., и молодежной субкультуры 70-х и т.д. гг., и элементы криминальной субкультуры, и элементы богемной и других субкультур. Только в сегодняшней базовой культуре, как в супе, из десятков ингредиентов возникла цельность, которую обратно, в первоэлементы тех субкультур уже не вернуть. Так и молодежная субкультура 60-х гт. растворилась в «бульоне» времени. Она придала «навару» эпохи свой аромат и крепость, похоронив в нем свое лицо и имя. Каждое молодежное поколение, вырастая, вносит в базовую культуру своего общества то, что было выработано им в период молодости. Однако чтобы одна реальность сменила другую, новые метафоры должны объединиться с властью, которая возьмет их на вооружение, ими вдохновится, попытается их овеществить, претворить в социальную ткань. В жизни же возможно лишь вхождение элементов молодежной субкультуры в базовую культуру, а также частичное обновление последней наработками молодежной субкультуры, что отражает динамику взаимодействия этих двух культур. |