|
ка, и в церковь ходить совсем необязательно не это главное в человеке. Массы были за укрепление границ и вооружение, а хиппи призывали бросить все это и начать заниматься любовью. Когда же стало ясно, что тягаться с массовой культурой бесполезно и что малочисленных отщепенцев никто не слушает, они стали делать все, чтобы хотя бы выглядеть не так, как все (для других) все-таки какая-то претензия на свободу от общественного мнения. Собираться вместе с такими же, как они сами (для себя). То есть создавать неформальные молодежные объединения, продуцирующие альтернативную массовой молодежную культуру. Но желание быть не такими как все у субкультурной молодежи не реализовалось в полной мере, поскольку, неформальное молодежное объединения, которое действительно позволяет молодому человеку частично «убежать» от унифицированности массовой культуры, вынуждает его следовать лишь иному варианту унифицированности. В этом объединении он должен поступать так как все там поступают, в противном случае он просто не будет принят туда. Эта субкультурная унифицированность проявляется и во внешнем виде, и в сленге, и в манерах, и в пристрастиях, и во многом другом. Но определенное число молодых людей все же предпочитает субкультурную унифицированность массовой культуре. Почему так происходит? Может, еще не настало время личностей и «волна» в динамике культуры еще не докатилась до этой отметки? Ведь если обратиться к истории, то на заре человечества ни о каких личностях не могло быть и речи. Человек мог выжить только при условии, что он был таким же, как его сородичи, и жил вместе с сородичами. Тогда нс было «я», а было лишь «мы», да еще деление на «своих» и «чужих». Многие столетия понадобились, чтобы из общего «мы» выделились «я», но научно-технический прогресс опять собрал «я» в одно общее «мы». И даже попытки выйти из большого общего «мы» приводят к приходу опять-таки к «мы», но несколько иному. 74 |
100 ние того, что хочет именно сам человек143 независимо от того, что всеми силами пытаются ему навязать и средства массовой информации, и различные рекламы, и мода, и «общественное мнение». Массовая же культура развивает в человеке «стадное чувство», по принципу: «Раз все, значит и я». Вопрос лишь в том, что поддаваться влиянию этой культуры можно в разной степени. Переход социальных систем к постиндустриализму, бурное техническое развитие, либерализация и демократизация сделали формирование индивидуальности человека весьма проблематичной, что в свою очередь, обернулось в том числе и возникновением феномена молодежной субкультуры. Именно в этот период (а точнее в середине XX века) стали появляться на свет сначала битники, потом хиппи, затем панки и металлисты. Все они отнюдь не были воинствующей молодежью, пытающейся разрушить старый строй и построить новый мир. Просто они осознали всеобщую одинаковость, стандартность, невозможность отойти от общепринятых норм. Осознали и испугались этого, испугались и стали пытаться этому противостоять. Массовая культура объявляла основной ценностью семью и церковь, а битники на это заявляли, что любить можно и вне брака, и в церковь ходить совсем необязательно не это главное в человеке. Массы были за укрепление границ и вооружение, а хиппи призывали бросить все это и начать заниматься любовью.144 Когда же стало ясно, что тягаться с массовой культурой бесполезно и что малочисленных отщепенцев никто не слушает, они стали делать все, чтобы хотя бы выглядеть не так, как все (для других) все-таки какая-то претензия на свободу от общественного мнения, и собираться вместе с такими же, как они сами (для себя), то есть создавать неформальные молодежные объединения, продуцирующие альтернативную массовой молодежную культуру. 145 145Ницше Ф Соч. в 2 т. М., 1990, т. 2, стр. 98 102. 144 Одним из лозунгов и девизов хиппи США в 60-х гг. было «Макс 1о\'е по1 \уаг» («Люби, а не воюй») 101 Но желание быть не такими как все у субкультурной молодежи не реализовалось в полной мере, поскольку, неформальное молодежное объединения, которое действительно позволяет молодому человеку частично «убежать» от унифицированности массовой культуры145, вынуждает его следовать лишь иному варианту унифицированности: в этом объединении он должен поступать также, как все там поступают, в противном случае он просто не будет принят туда. Эта субкультурная унифицированность проявляется и во внешнем виде, и в сленге, и в манерах, и в пристрастиях, и во многом другом. Но определенное число молодых людей все же предпочитает субкультурную унифицированность унифицированности массовой культуры. Почему так происходит? Может, еще не настало время личностей и «волна» в динамике культуры еще не докатилась до этой отметки? Ведь если обратиться к истории, то на заре человечества ни о каких личностях не могло быть и речи. Человек мог выжить только при условии, что он был таким же, как его сородичи, и жил вместе с сородичами. Тогда не было «я», а было лишь «мы», да еще деление на «своих» и «чужих». Многие столетия понадобились, чтобы из общего «мы» выделились «я», но научно-технический прогресс опять собрал «я» в одно общее «мы». И даже попытки выйти из большого общего «мы» приводят к приходу опять-таки к «мы», но несколько иному. Не это ли демонстрирует нам молодежная субкультура? Итак, эскапизм молодых людей, их желание сохранить собственную индивидуальность практически оборачивается лишь иной формой ее потери. Так ли это и почему часть молодых людей предпочитает именно такую потерю? Кроме того, где грань между массовой и молодежной культурой, и не является ли последняя не только порождением, но и разновидностью первой? Как отмечал Ю.Н. Давыдов в книге «Социология контркультуры», «первые исследования молодежной культуры были предприняты в рамках 145 145 Мы говорим частично, поскольку молодые люди живут не на необитаемых островах и вес равно так или иначе вовлечены в массовую культуру. |