|
54 Однако нельзя не признать, что к концу 70-х годов наступил кризис земских учреждении. Лишенные инициативы, задушенные произволом администрации, земства работали как бы по инерции. Многие из гласных настолько утратили интерес к своей общественной обязанности, к тому же довольно обременительной, что перестали посещать заседания земских собраний2. Исполнение земских дел в управах, при отсутствии должного контроля со стороны гласных, принимало вес более формальные формы, не связанные с решением реальных проблем населения. Земства быстро превращались в еще одну "начальственную'' надстройку, существующую за счет дополнительных поборов с населения. К концу XIX века тревоги "смутных" 60-80-х годов были забыты. Формальное земство демонстрировало "всрноподцаничсство". Крестьянский мир, ведомый земскими участковыми начальниками, заменившими в 1889 году разнобой деревенского самоуправления, освобожден был от "тягот” нсприжившейся демократии. Государственный механизм работал как часы. По крайней мерс так казалось царскому двору и хотелось правительству. Тем более, что источник "смут и потрясений" местное сообщество было, благодаря усилиям администрации Александра III, сведено на нет. При таких условиях думать о реформе земского и городского самоуправления по расширению его прав и демократизации нс приходилось. Неожиданный для властей общественный подъем 1904-1905 гг. поставил вопрос о преобразовании всего государственного строя на конституционных началах. 6 августа 1905 г. было издано положение о законосовещательной Государственной Думе, а 17 октября Высочайшим манифестом Николая II на правительство была возложена задача "установить, как незыблемое правило, чтобы никакой закон не мог восприять силу без одобрения Государственной Думы, и чтобы выборным от народа обеспечена была возможность действительного участия в надзоре за закономерностью действий поставленных от Нас властей”. 2Лаптева Л.Е. Зсмскис учреждения в России. М,, 1993. |
66 предписания и указания, а губернское по городским делам присутствие могло устранять их от должности, дума же этого права была .лишена. "Есть ли что-либо ненормальное такого положения вещей!" горестно восклицал по этому поводу К.А.Пажитнов. "Можно сказать, что после реформы 1892 г. у нас вообще не осталось самоуправления в общепринятом смысле слова..."1. Реформа 1890-1892 гг. отбросила устройство .местной власти з России далеко назад. Бели Городовое Положение 1870 г. во mhoi’Om напоминало тот порядок, который существовал s городах Западной Европы, то законы 1890-1892 гг. внесли гакое ограничение избирательного права и такое вмешательство в местные дела со стороны администрации, каких не знало в то время ни одно цивилизованное государство. Реально действующее земство не продержалось и 25 лет... Официозные "Московские Ведомости" тех лет писали: "Земство нужно только нашим конституционалистам, лелеющим мечту вырастить из этого чахлого растеньица большое и ветвистое дерево, а местное благоустройство только выиграет от изъятия его из цепких рук земских дельцов". Однако нельзя нс признать. тгго к концу 70-х годов наступил кризис земских учреждений. Лишенные инициативы, задушенные произволом администрации, земства работали как бы по инерции. Многие из гласных настолько утратили интерес к своей общественной обязанности, к тому же довольно обременительной, что перестали посещать заседания земских собраний2. Исполнение земских дел в управах, при отсутствии должного контроля со стороны гласных, принимало все более формальные формы, не связанные с решением реальных проблем населения. Земства быстро превращались s еше одну "начальственную" надстройку, существующую за счет дополнительных поборов с населения. 1Пажитнов К.Л. Городское и земское самоуправление. СПб., 1913. С. 38-42. ' Лаптева Л.Е. Земские учреждения в России. М., 1993. С. 90. 67 К концу XIX века тревоги "смутных” 60-80-х годов были забыты. Формальное земство демонстрировало "верноподданичество”. Крестьянский мир, ведомый земскими участковыми начальниками, заменившими в 1889 году разнобой деревенского самоуправления, освобожден был от '’тягот" неприжившсйся демократии. Государственный механизм работал как часы. По крайней мере так казалось царскому двору и хотелось правительству. Тем более, что источник "смут и потрясений” местное сообщество было, благодаря усилиям администрации Александра III, сведено на нет. При таких условиях думать о реформе земского и городского самоуправления по расширению его прав и демократизации не приходилось. Неожиданный для властей общественный подъем 1904-1905 гг. поставил вопрос о преобразовании всего государственного строя на конституционных началах. 6 августа 1905 г. было издано положение о законосовещательной Государственной Думе, а 17 октября Высочайшим манифестом Николая II на правительство была возложена задача "установить, как незыблемое правило, чтобы никакой закон не мог воеприять силу без одобрения Государственной Думы, и чтобы выборным от народа обеспечена была возможность действительного участия в надзоре за закономерностью действий поставленных от Нас властей". С открытием деятельности новых законодательных органов вопрос о реформе земского и городского самоуправления был выдвинут па первый план. Отдельными указами 1905-1913 гг. были урегулированы некоторые частности (указ об изменении организации крестьянского представительства в земских учреждениях 5 октября 1906 г,, указ о введении земства в западных губерниях от 12 марта 1912 г., принятие в 1912 г. Государственной ./(умой законопроекта о введении Городового Положения в Царстве Польском, гак и не рассмотренного Государственным Советом), однако вопрос так и не вышел из стадии составления проектов и их обсуждения. Ни первая, ни вторая Государственная Лума не успела дойти до рассмотрения вопроса о земской |