|
нации (автономия) в области культурно-национальных вопросов (школа, музеи и т.д.).29 В ходе эволюции этой теории, в 1899 году на Брюннском съезде австрийских социал-демократов был принят компромиссный вариант культурно-национальной автономии. В Программе съезда персональный принцип культурно-национальной автономии был скорректирован в сторону территориального: "Самоуправляющиеся области одной и той же нации образуют вместе национально-единый союз, который решает свои национальные дела вполне автономно". Бурят-Монгольская автономная область ДВР строилась на этих принципах. Ее территория включала национально-отграниченные административно-территориальные единицы. В такие единицы аймаки входила только территория, заселенная бурятами. Аймаки и хошуны, образованные исключительно из бурятских улусов, были расположены чересполосно с уездами и волостями Прибайкальской губернии и Забайкальской области. Такая "чересполосица" служила источником различного рода недоразумений, возникавших между местными органами власти на почве отбывания повинностей и Установления общественного порядка (милиция, судопроизводство и т.д.). Временное управление Бурят-Монгольской области в ходе строительства национальной автономии столкнулось и с сопротивлением со стороны антиавтономистского движения, направленного против создававшейся бурятской автономии. Теократическое движение возникло в Бурятии в 1918 1919 годах как своеобразная форма протеста против мобилизации бурятского населения в "Улан-Цагду" (национальную гвардию). Буряты обратились за советом и помощью к ламе Сандану Цыденову, находившемуся в самозатворничестве с 1898 года и почитавшемуся среди бурят святым, наместником бога на земле, "предсказание" которого считалось предсказанием самого Будды. Лама в форме "предсказания" сообщил, что вооруженная сила не является основой вероучение Будды, вследствие чего отказ от призыва в 'Улан-Цагду" правилен, а чтобы избавиться от призыва в эти войска, нужно перейти в "подданство" ламы и таким образом создать особое теократическое государство с духовным лицом во главе. Движение за переход в "подданство" ламы и создание теократического государства охватило в течение первой половины 1919 года почти все сомоны Бодонгутского и Цаганского хошунов Хоринского аймака. Проект теократического государства обсуждался на учредительном собрании 6 мая 1919 года. Собрание избрало должностных лиц государства 29 Бауэр О. Национальный вопрос и социал-демократия. СПБ, 1909, Реннер К. Национальная проблема (Борьба национальностей в Австрии). СПб, 1909. 302 |
200 этом им гарантируется... полная личная неприкосновенность ... и их имущества...”1. По данным Н.Д.Шулунова, в 20-е годы в Монголии в качестве эмигрантов проживало около 18 тысяч бурят* 2. Их возвращение на родину имело большое значение для повышения авторитета ДВР на внешнеполитической арене и укрепления внутреннего положения республики. В ответ на это обращение часть бурят возвратилась в Забайкалье, но некоторая часть осталась в Монголии навсегда. Создававшаяся Бурят-Монгольская автономная область ДВР не представляла собой единого сплошного массива расселения бурят, а состояла из обособленных территорий проживания бурятского населения, сложившихся в рамках бывших бурятских ведомств, которые были перемешены с территориями, занятыми русскими. Аймаки и хошуны, образованные из бурятских улусов, были расположены чересполосно с уездами и волостями Прибайкальской губернии и Забайкальской области. Такая “чересполосица” служила источником различного рода недоразумений, возникавших между местными органами власти на почве отбывания повинностей и установления общественного порядка (милиция, судопроизводство и т.д.). В тот период объединение таких национально-отграниченных административно-территориальных бурятских единиц аймаков и хошунов в единую территорию не представлялось возможным, и наиболее реальным было использование более гибких форм объединения, соответствовавших действительности. Такой формой стала культурно-национальная автономия. В ходе строительства автономной области Временное областное управление Бурят-Монгольской автономной области использовало принципы национально-культурной автономии, имевшими широкую известность в либеральных кругах России в начале века. ' НАРБ Ф.Р-485. Оп.1. Д.1. Л.7. 2 Шулунов Н.Д. Указ. соч. С.325. 201 У истоков теории национально-культурной автономии стояли известные австрийские социал-демократы Отто Бауэр и Карл Реннер, а сущность ее заключалась в том, что каждая нация в условиях многонациональной страны должна конституциироваться в юридический публичный институт, который заботится об удовлетворении потребностей этой нации. На публичное управление должно опираться самоуправление нации (автономия) в области культурно-национальных вопросов (школа, музеи и т.д.у. В ходе эволюции этой теории в 1899 году на Брюннском съезде австрийских социал-демократов был принят компромиссный вариант культурно-национальной автономии. В Программе съезда персональный принцип культурно-национальной автономии был скорректирован в сторону территориального: “Самоуправляющиеся области одной и той же нации образуют вместе национально-единый союз, который решает свои национальные дела вполне автономно”1 2. В сложившихся объективных условиях лидеры национального движения, в ходе поиска оптимального пути автономного строительства в 1917 1920 годов, стали сторонниками теории национально-культурной автономии. Опыт практического применения этой формы, а точнее попыткой ее использования в Дальневосточной Республике и законодательной деятельности украинской Рады в 1918 году, как отмечает С.В.Соколовский, остался до настоящего времени весьма ограниченным и коротким3. Но в то же время этот первый практический опыт Бурмонавтоупра, использовавшего принципы национально-культурной автономии при создании бурятской автономии в составе ДВР, представляет ценность и не утратил своего значения в настоящее время. 1 Бауэр Отто. Национальный вопрос и социал-демократия. Спб., 1909; Рудольф Шпрингер (Реннер). Национальная проблема (Борьба национальностей в Австрии). Спб., 1909. 2 Дебаты но национальному вопросу на Брюннском партайтаге. Киев-Петербург, 1906. 3 Соколовский С.В. Права меньшинств. Антропологические, социологические и международно-правовые аспекты. М., 1997. С.141. 202 Временное управление Бурят-Монгольской области в ходе строительства национальной автономии столкнулось и с сопротивлением со стороны антиавтономистского движения, направленного против создававшейся бурятской автономии, известного в литературе как теократическою или балагатского. Поводом для возникновения движения в 1918-1919 годах стала мобилизация бурятского населения в “Улан-Цагду” (национальную гвардию), против которой выступили балагаты. Обращение “за советом и помощью” к ламе Лубсану Сандану Цыденову, находившемуся в самозатворничествс с 1898 года и почитавшемуся среди бурят святым, наместником бога на земле, и “предсказание” которого считалось предсказанием самого Будды, дало духовное благословение не только отказа от службы, но и благословение на борьбу. Лама в форме “предсказания” сообщил, что вооруженная сила нс является основой вероучения Будды, вследствие чего отказ от призыва в “Улан-Цагду” правилен, а чтобы избавиться от призыва в эти войска, нужно перейти в “подданство” ламы. Такой “переход в подданство” был истолкован властями как стремление бапагатов создать особое теократическое государство с духовным лицом во главе. В действительности конфликт стал следствием кризиса внутри буддийской конфессии из-за различий во взглядах последователей ее школ. В последующие годы сторонники двух основных взглядов оформляются в два антагонистических лагеря: обновленцев и консерваторов. Однако, по мнению буддолога Е.Сафроновой, процесс модернизации буддизма был значительно шире обновленческого движения (к пытающимся модернизировать буддизм, как считает исследователь, можно отнести и так называемых “нирванистов” во главе с Э.Вамбоцыреновым, который не разделял ориентации обновленцев)1. К “нирванистам” или последователям чистого буддизма относились так называемые балагаты. Целью балагатского движения была проповедь в среде бурятского духовенства ухода из официальных ^См^Сафронова Е.С. Буддизм в России. М., 1998. С.70. |