В области управления аборигенным населением Бурятии царское правительство и его местная администрация опирались на верхушку местного общества, причем вплоть до 1822 года, когда был издан Устав об управлении инородцев, правительственные агенты руководствовались частными актами и прецедентами из административной практики. Первые встречи русских отрядов с бурятами начались в 1629 году. Сотник Петр Бекетов, с отрядом казаков привел родоначальников бурят князьков «Кодогоня да Кульза да Андая со товарищи... под государеву царскую высокую руку» и получил от них присягу «шерть» по уплате ясака. В 1630 году казачий атаман Максим Перфильев добился от бурятских князцов Абакан, Братая, Кодогуня шерти быть подданными русского царя и платить ясак. Так поступали многие другие бурятские князцы. Но немало предводителей родов, например крупный булагатский князец Плана (Ойланка) в 1635 году, отказались подписать шерть. Надо отметить, что отдельные князцы нередко отказывались выполнять принятые на себя обязательства, так как русские служилые люди, представители администрации совершали грабежи, насилия, издевательства по отношению к бурятам, практически сами же ликвидируя шерти. При присоединении Забайкалья к России важное значение имели договоры посла окольничего Федера Головина с шестью монгольскими тайщами от 15 января 1689 года и с табангутскими сайтами от 15 марта 1689 года о переходе их в подданство московского царя.9 К этим договорам оыда приложена «тетрадь, приводная к шерти (присяге) новых мунгальских и табангутских выходцев». Следовательно, договора являлись не просто Чертями, но более значимыми документами. Основные положения этих актов с некоторыми изменениями были распространены на управление всеми дуплами аборигенного населения Бурятии, эти документы стали руководящими актами по вопросам управления конца XVIIначала XVIII вв. Согласно материалам, имеющимся в работе Ф.А. Кудрявцева, монгольские тайши обязывались быть «в вечном холопстве со всеми зайсанами и улусными людьми, и по них которые наступят потомки» Они должны были оказывать военную помощь, доставлять лошадей и верблюдов для ратных и прочих служилых людей. Запрещалось обижать царских подданных, отгонять у них конные табуны, рогатый скот и др. Виновных тайши наказывали «по своим правам». Новые подданные обязывались своих прежних владельцев не слушать и не вести с ними никаких сношений без ведома царского правительства, нерчинского и 9 Кудрявцев Ф.А. История бурят-монгольского народа. М., 1940. С. 52-53. 53 |
В области управления аборигенным населением Бурятии царское правительство и его местная администрация опирались на верхушку местного общества, причем вплоть до 1822 года, когда был издан Устав об управлении инородцев, правительственные агенты руководствовались частными актами и прецедентами нз административной практики. Первые встречи русских отрядов с бурятами начались в 1629 году. Сотник Петр Бекетов с отрядом казаков привел родоначальников бурят князцов «Кодогоня да Кульза да Андая со товарищи... под государеву царскую высокую руку» и получил от них присягу «шерть» по уплате ясака. В 1630 году казачий атаман Максим Перфильев добился от бурятских князцов Абакая, Братая, Кодогуня шерти быть подданными русского царя и платить ясак. » Так поступали многие другие бурятские князцы. Но немало предводителей родов, например крупный булагатский князец Плана (Ойланка) в 163$ году отказался подписать шерть. Надо отметить, что отдельные князцы нередко отказывались выполнять принятые на себя обязательства, так как русские служилые люди, представители администрации совершали грабежи, насилия, издевательства по отношению к бурятам, практически сами же ликвидируя шерти. При присоединении Забайкалья к России важное значение имели договоры посла окольничего Федера Головина с шестью монгольскими тай щами от 15 января 1689 года и с табангутскими сайтами от 15 марта 1689 года о переходе их в подданство московского царя [175, 52-53]. К этим договорам была приложена «тетрадь, приводная к шерти (присяге) новых мунгальских и табангутских выходцев». Следовательно, договора являлись не просто шертями, но более значимыми документами. Основные положения этих актов с некоторыми изменениями были распространены на управление всеми группами аборигенного населения Бурятии, эти документы стали руководящими актами по вопросам управления конца XVII начала XVIII вв. Согласно материалам, имеющимся в работе Ф.А. Кудрявцева, монгольские тайши обязывались быть « в вечном холопстве со всеми зайсанами и улусными людьми, и по них которые наступят потомки» Они должны были оказывать военную помощь, доставлять лошадей и верблюдов для ратных и прочих служилых людей. Запрещалось обижать царских подданных, отгонять у них конные табуны, рогатый скот и др. Виновных тайши наказывали «по своим правам». Йовые подданные обязывались своих прежних владельцев не слушать и не вести с ними никаких сношений без ведома царского правительства, нерчинского и селенгинского воевод. В договоре предусматривалось, чтобы тайши, стоя в царском подданстве, призывали тому же « иных мунгальских владельцев». Согласно договору, тайши сохраняли свои привилегии по отношению к улусным людям в сборе ясака и суде над ними. Они собирали ясак для себя и для царского правительства. В последнем случае ясак собирался не поголовный, а с хошунов. Раскладка, сбор и сдача ясака предоставлялись * тайшам. По договору с табангутскими сайтами, как сравнительно менее влиятельными, ясак собирался поголовный, « добрыми соболями и рысьми, ... а по самой нужде давать и скотом рогатым без недоимок добрым». Оба договора предписывали тайшам и сайтам доносить о всех «умыслах измены» и отказа от подданства. Разграбив имущество уличенных в этом, захватив их жен и детей, тайши и сайты должны были отправить их к воеводам для расправы. Со стороны царского правительства в лице Федора Головина монгольским тайшам было обещано разрешить « кочевать им, тайшам, с улусными своими людьми близ городов по обе стороны Селенги», обещано, что им от царских подданных «обид не будет», обещана и оборона от нападения от неприятеля. Также по условиям договора обещано «в православную христианскую веру не крестить и не принуждать» [175, 53]. |