|
должностных лиц. Как отмечалось ранее, по законодательству степные думы должны были иметь «одни хозяйственные обязанности».31 Однако на лицо явное отступление от положений устава, т.к. из только что описанной ситуации следует, что данные органы управления имели полномочия уступать в роли посредников при вынесении общественных приговоров Подведомственных им родов. По сложившемуся порядку, составленный в родовом управлении мирной (общественный) приговор поступал в степную думу, которая отправляла этот документ в более высшие инстанции, а затем доводила до сведения родовичей окончательное решение начальства. Между тем, ни в одной статье «Устава...» ничего не говорилось о подотчетности родовых правлений степным думам. В параграфе 103 сказано: «Несколько стойбищ или улусов одного рода подчиняются инородной управе».32 У начальства также не возникало никаких сомнений насчет ответственности думы за 33 принятие решений родовыми управлениями. В отношении родовой знати у царской администрации наблюдалась двойственная позиция: с одной стороны, как уже говорилось, ее нужно было поддерживать, с другой излишняя самостоятельность родоначальников претила властям, а затевавшиеся в родах интриги вызывали настолько сильное раздражение, что земский исправник Березовский, например, в своем распоряжении по выборам писал: «Почетных инородцев, на основании закона, отнюдь не допущать иметь какое-либо влияние на инородное управление», поскольку «произвольно некоторые... из видов своих стараются разными происками без причины сменять голову собственно по одному своему произволу».34 Однако, несмотря на неодобрение, исходившее со стороны начальства, отрицательно относившегося к возникновению каких-либо спорных ситуаций вокруг избрания родоначальников, общественная жизнь с годами становилась все более оживленной. Об этом красноречиво говорит послание Иркутского земского исправника Чайковского от 13 октября 1852 года, адресованное господину Заседателю Иркутского Земского суда Шульцу. Поскольку содержание этого донесения самым прямым образом касалось «возмутительного» поведения инородцев, копию с документа разослали во все инородческие управления, а должностным лицам на местах было поручено объявить распоряжение начальства «при сугланах» для непременного со стороны населения исполнения. 3‘ Устав об управлении инородцев. ПСЗ 1. Т.38. № 29126. С.406. 3 Там же. С.400. 33 НАРБ. Ф.1. Оп.1. Д. 183а. Л.24. 34 НАРБ. Ф. 1. Оп. 1. Д. 183а. Л.35. 63 |
99 лее неспособен распоряжаться по общественной надобности [НАРБ, ф. 1, оп.1, д.183а, л.21]. Родовичи «присогласовали» избрать в должность шуленги из своего рода старшину Харехая Хармагарова, не бывшего в родстве с Хадаем Макаровым. М,) После составления документа об избрании нового шуленги, степная * дума, как и полагалось, отправила бумагу «куда следует по начальству», а оттуда были посланы запросы думским заседателям и уже явственно исходило недовольство «необычным» решением дел. Нов конце концов начапьство.согласилось на выбор Харехая Хармагарова, что следует из указа Иркутского Земского суда. Оказывается, сыновья Хадая Макарова не могли «вступить в наследственные права» по отнесению обязанностей родового шуленги, потому что старший его сын был болен («темен глазами»), а младший слишком молод и «по малому рассудку... обшество его не выбрало». Кроме того, его отец сам «не пожелал его к избранию» на место шуленги. Умственная и физическая несостоятельность наследников считалась уважительной причиной нарушения принципа наслед4* ственности [НАРБ, ф.120, оп.1, д.6, л.48]. Итак, в связи с рассматриваемым сюжетом о выборах родоначальников, можно убедиться в справедливости вывода о преимуществе наследственного права в утверждении разного рода должностей. Но хотелось бы привлечь внимание к вопросу о роли степной думы в делах по избранию должностных лиц. Как указывалось ранее, по законодательству степные думы должны были иметь «одне хозяйственные обязанности» [15, 406]. Однако, налицо явное отступление от положений устава, т.к. из только что описанной ситуации следует, что данные органы управления имели полномочия выступать в роли посредников при вынесении общественных приговоров ♦ подведомственных им родов. По сложившемуся порядку, составленный в родовом управлении мирской (общественный) приговор поступал в степную думу, которая отправля* ла этот документ в более высшие инстанции, а затем доводила до сведения родовичей окончательное решение начальства. Между тем, ни в одной статье «Устава...» ничего не говорится о подотчетности родовых правлений степным думам. В параграфе ЮЗ сказано: «Несколько стойбищ или улусов одного рода подчиняются инородной управе» [15, 400]. Хотя у начальства также не возникало никаких сомнений насчет ответственности думы за принятие решений родовыми управлениями [НАРБ, ф.1, оп.1, д.183а, л.24]. В отношении родовой знати у царской администрации наблюдалась * двойственная позиция: с одной стороны, как уже говорилось, ее нужно было поддерживать, с другой излишняя самостоятельность родоначальников претила властям, а затевавшиеся в родах интриги вызывали настолько сильное раздражение, что земский исправник Березовский, например, в своем распоряжении по выборам писал: «Почетных инородцев, на основании закона, отнюдь не допушать иметь какое-либо влияние на инородное управление», поскольку «произвольно некоторые... из видов своих стараются разными происками без причины сменять голову собственно по одному своему произволу» [НАРБ, ф.1, оп.1, д. 183а, л.35]. I Однако, несмотря на неодобрение, исходившее со стороны начальства, отрицательно относившегося к возникновению каких-либо спорных ситуаций вокруг избрания родоначальников, общественная жизнь с годами становилась все более оживленной. Об этом красноречиво говорит послание Иркутского земского исправника Чайковского от 13 октября 1852 года, адресованное господину Заседателю Иркутского Земского суда Шульцу. Поскольку содержание этого донесения самым прямым образом касалось «возмутительного» поведения инородцев, копию с документа разослали во все инородческие управления, а должностным лицам на местах было поручено объявить распоряжение начальства «при сугланах» для непременного со стороны населения исполнения. |