|
устройству, властями было решено провести волостную реформу, которая предусматривала ликвидацию старого (родового) аппарата управления. Эту неразрывную связь двух законов "Главные основания Поземельного устройства крестьян и инородцев Забайкальской области" (1900-'г.) и "Об устройстве общественного управления и суда кочевых инородцев Забайкальской области" (1901 г.) — бурятское население чувствовало и понимало, и неприятие их вылилось в открытое сопротивление проведению волостной реформы и в массовое движение народа з&свои Национальные права и свои "породные земли". На начальном этапе (1900 1903 годы) национальное движение носило стихийный характер. Это были отдельные выступления в форме подачи петиций и прошений царю об отмене или отсрочке введения земельного закона от 5 июня 1900 года. Инициаторами выступлений против аграрной реформы была родовая аристократия и духовенство. Наибольшую активность в этом проявили нойоны и ламы Хоринского и Агинского ведомств. Они были осведомлены о содержании проекта земельного закона еще до утверждения его царем. Один из Них главный тайша Хоринской Степной думы Вамбоцыренов подал царю прошение, в котором попытался убедить его учесть интересы бурят и по-иному разрешить земельный вопрос. Кроме этого были и другие прошения.96 С принятием закона от 5 июня 1900 года, и особенно закона от 23 апреля 1901 года, активность родовой знати еще более усилилась. В основном это были легальные способы борьбы та же подача прошений, петиций и т.д. В том, что эти прошения были уже гораздо более аргументированными, чем посылавшиеся раньше, можно убедиться, ознакомившись с текстами "приговоров" и ходатайств, составленных группами бурят различных ведомств (например, Ульдургинской "инородной управы" от 30 августа 1902 года; восьми родов бурят Баргузинского ведомства от 3 января 1901 года и др.). Суть всех этих ходатайств сводилась к просьбам о сохранении за ними исконных земель и устоявшегося родового управления. Названные документы отражали насущные нужды бурят-скотоводов, критическое отношение народа к земельным и административным мероприятиям царизма. Особенно показательным в этом отношении является прошение царю, поданное в декабре 1901 года, в котором от имени 10 тысяч забайкальских и иркутских бурят высказывалась просьба "освободить их от... тяжкой участи, в крайнем случае, повелев отложить реформу на 50— 60 лет, пока буряты не примирятся с мыслью о 96 Егунов Н.П. Колониальная политика царизма... Улан-Удэ, 1963. С.214. 94 |
150 губернии было приостановлено “до собрания ... подробных данных об условиях их экономического быта1.” Реализация закона о землеустройстве была сопряжена с основательным потрясением хозяйства и кочевого быта бурят и эвенков, а поэтому не могла наши понимания, тем более поддержки, не только у основной массы бурят, но и среди “степной аристократии”, стоявшей во главе местного национального самоуправления. Поэтому в качестве подготовительной меры, предшествующей поземельному устройству, властями было решено провести в Забайкальской области волостную реформу, которая предусматривала ликвидацию “Степного управления”. Эту неразрывную связь двух законов “Главные основания поземельного устройства крестьян и инородцев Забайкальской области”(1900 г.) и “Об устройстве общественного управления и суда кочевых инородцев Забайкальской области”(1901г.) бурятское население чувствовало и понимало, и неприятие их вылилось в открытое сопротивление проведению волостной реформы и в массовое движение народа за свои национальные права и свои “породные земли”. На начальном этапе (1900-1903гг.) национальное движение носило стихийный характер. Эго были отдельные выступления в форме подачи петиций и прошений царю об отмене или отсрочке введения земельного закона от 5 июня 1900 года. Инициаторами выступлений против аграрной реформы были родовая аристократия и буддийское духовенство. Наибольшую активность в этом проявили нойоны и ламы Хоринского и Агинского ведомств. Они были осведомлены о содержании проекта земельного закона еще до утверждения его царем. Один из них главный тайша Хоринской Степной думы Вамбоцыренов подал прошение царю, в котором попытался убедить его * * РГИА. Ф.1291. Оп.84. 1910 г., Д.190. 4.1. Л.327. 151 учесть интересы бурят и по-иному разрешить земельный вопрос. Кроме этого подавались и другие прошения*. С принятием закона от 5 июня 1900 года и особенно закона от 23 апреля 1901 года активность родовой знати еще более усилилась. В основном это были легальные способы борьбы продолжение подач прошений, петиций и т.д. В том, что эти прошения были уже гораздо более аргументированными, чем посылавшиеся ранее, можно убедиться, ознакомившись с текстами “приговоров” и ходатайств, составленными группами бурят различных ведомств (например, Ульдургинской “инородной управы” от 30 августа 1902 года; восьми родов бурят Баргузинского ведомства от 3 января 1901 года и других)1 2. Суть всех этих ходатайств сводилась к просьбам о сохранении за ними исконных “породных” земель и системы родового управления. Названные документы отражали насущные нужды бурят-скотоводов и их критическое отношение к административно-правовым актам царизма. Особенно показательным в этом отношении является прошение царю, поданное в декабре 1901 года, в котором от имени 10 тысяч забайкальских и иркутских бурят высказывалась просьба “освободить их от ... тяжкой участи, в крайнем случае повелев отложить реформу на 50-60 лет, пока буряты не примирятся с мыслью о реформе”3. В качестве аргументов, дающих основание для подачи такого прошения, высказывались следующие доводы: ’’Скотоводство, составлявшее единственное богатство бурят, с ограничением земельного надела безусловно уничтожится. А так как нет земли, годной для занятия хлебопашеством, и кроме того, буряты ведут искони кочевой образ жизни, то естественно, столь неожиданная реформа может погубить еще неокультуренных бурят.”4 Этот документ, очевидно, в силу своей 1 Егунов Н.П. Колониальная политика царизма и первый этап национального движения в Бурятии. Улан-Удэ, 1963. С.211. 2 Там же. С.214. у Там же. С.214. 4 Егунов Н.П. Колониальная политика царизма и первый этап национальною движения в Бурятии. Улан-Удэ, 1963. С.214. |