|
тем странам, которые люди покидали, миграция облегчала проблемы борьбы с нищетой (примером могут служить Ирландия и Норвегия). «Интегрированный мир конца XIX века, пишет Г.Джеймс, имеет много схожих черт с миром настоящего времени, в котором идут столь жаркие споры по поводу глобализации. Экономисты, пытающиеся нащупать статистическую базу для сравнения первой эры глобализации с нашей собственной, бывают обычно поражены совпадениями: на самом деле, объем потоков капитала сто лет тому назад был относительно больше, чем в девяностые годы нашего столетия» [Finance and development, 1999, p. 12]. Новым, с этой точки зрения, представляется лишь нынешний масштаб этого процесса, который впервые принял действительно всемирный, глобальный характер. Данное утверждение во многом справедливо, но решающее значение имеют не количественные, а качественные параметры. К 90-м годам XX в. все эти процессы приобретают совершенно новое значение: они стали рассматриваться как доминирующий фактор мировой экономической жизни. Экономическая глобализация обусловливает новое качество интернационализации мирового хозяйства. Эти качественно новые черты существенно отличают современную ситуацию от того, что происходило в этой области сто лет тому назад. Международные экономические связи XIX в. развивались преимущественно в рамках сформировавшихся к тому времени колониальных империй (британской, французской, германской, голландской, а также американской) и лишь во вторую очередь между самими метрополиями. Современные же процессы глобализации развертываются прежде всего между промышленно развитыми странами и лишь во вторую очередь захватывают нынешние развивающиеся страны (в прошлом в большинстве своем колониальные владения). Главной формой интернационализации хозяйственной жизни длительное время была торговля между метрополиями и колониями в виде обмена готовых изделий на колониальные аграрно-сырьевые товары. |
века он отмечает уже схожий с настоящим временем период «универсального века», когда интеграция и прогресс шли рука об руку. Но этот динамичный и уверенный в себе мир также распался на куски». Так, в конце прошлого века, указывает он, достигла высокой степени мобильность капиталов, товаров, а также людских ресурсов. Торговля по большей части велась без каких-либо помех даже в таких откровенно протекционистских странах, как Соединенные Штаты и Германская Империя. Внетарифных барьеров практически не существовало, о квотах вообще ничего не было слышно. Для перемещения людям не требовались паспорта. Практически не было дебатов по поводу гражданства. Странам, которые принимали иммигрантов, это принесло существенный экономический рост. А тем странам, которые люди покидали, миграция облегчала проблемы борьбы с нищетой (Ирландия и Норвегия). «Интегрированный мир конца XIX века, пишет Г.Джеймс, имеет много схожих черт с миром настоящего времени, в котором идут столь жаркие споры по поводу глобализации. Экономисты, пытающиеся нащупать статистическую базу для сравнения первой эры глобализации с нашей собственной, бывают обычно поражены совпадениями: на самом деле, объем потоков капитала сто лет тому назад был относительно больше, чем в девяностые годы нашего столетия» . Если продолжить исторический экскурс, то «откат» эта интеграционная тенденция получила в межвоенный период, после того как мировой военный конфликт породил ряд трудноразрешимых проблем структурного характера. Запутанная ситуация вокруг военных долгов и репараций, политические разногласия привели в действие механизмы, призванные предохранять национальные экономики. Повысились тарифы, причем лидером выступили 2 ^^ «Finance and development», A quarterly publication of the International Monetary Fund. Vol.34, December |