|
<Х/ I* ства и бедности усиливается. С 1960 по 1994 г. доля наиболее богатых 20% населения мира в общем объеме доходов увеличилась с 70 до 85%, а доля беднейшей пятой части уменьшилась с 2,3 до 1,1%. Таким образом, разрыв между теми и другими увеличился за это время с 30:1 до 78:1» [МЭиМО. 1999, №5, с.48]. Это неравенство становится особенно очевидным в условиях ликвидации прежней обособленности хозяйств, превращаясь в катализатор социальнополитической напряженности и подрыва стабильности всей мировой системы. Социальный сдвиг на глобальном уровне происходит и в другой форме. Новые технологии вызывают к жизни новый тип работника, ориентированного на творчество, высокоинтеллектуальный труд то есть новую элиту в виде тонкой прослойки специалистов, вооруженных особым типом знаний, квалификациеи и талантом и занимающих привилегированное положение независимо от того, в какой стране работают. Этот тип социальной дифференциации приобретает таким образом подлинно глобальное измерение и становится одним из факторов «утечки мозгов». Профессор Г.Г.Дилигенский отмечал в связи с этим, что категория таких работников, отрываясь от своей социальной среды и как бы выделяясь в наднациональную структуру глобального характера, тем самым перестает быть фактором развития собственной национальной экономики. Фигуры программиста или менеджера, использующего современные методы управления, становятся достаточно типичными в мире. Однако эти профессии остаются недоступными подавляющему большинству людей, живущих вне развитых стран, а также значительному большинству в самих развитых государствах. У представителей этой группы лиц гораздо больше общих черт, чем между ними и представителями других групп населения из стран, выходцами из которых они Аявляются. Однако возникают и другие тенденции. Специфической чертой процесса глобализации в 90-е гг. стало укрепление связей между странами с высоким и низким уровнем доходов. Если о взаимозависимости высокоразвитых экономик США, Японии и стран Западной Европы можно было говорить еще в 60-е годы, то включение беднейших стран в глобальные системы торговли, финансов и производства как партнеров и участников рынка стало подлинным открглтием 72 |
журналом «МЭ и МО», отмечалось, что неравенство условий жизни на глобальном уровне никогда не было столь велико, как сейчас. Синтетическим показателем этого служит уровень душевого дохода: в Японии он в 100 раз выше, чем в Индии, в Швейцарии в 400 раз выше, чем в Эфиопии. Крайне неравномерно распределяются социальные и экологические издержки роста развивающиеся страны несут непропорционально большое бремя, тогда как богатые страны могут позволить себе значительные расходы на улучшение социальных условий и качества окружающей среды в своих национальных границах. «Хотя некоторые развивающиеся страны добились улучшения социально-экономических показателей (прежде всего, Китай и Индия), поляризация богатства и бедности усиливается. С 1960 по 1994 г. доля наиболее богатых 20% населения мира в общем объеме доходов увеличилась с 70 до 85%,а доля беднейшей пятой части уменьшилась с 2,3 до 1,1%. Таким образом, разрыв между теми и другими увеличился за это время с 30:1 до 78:1, т.е. в 6 раз»20. Это неравенство становится особенно очевидным в условиях ликвидации прежней обособленности хозяйств, превращаясь в катализатор социально-политической напряженности и подрыва стабильности всей мировой системы. Социальный сдвиг на глобальном уровне происходит и в другой форме. Новые технологии вызывают к жизни новый тип работника, ориентированного на творчество, высокоинтеллектуальный труд т.е. новую элиту в виде тонкой прослойки специалистов, вооруженных особым типом знаний, квалификацией и талантом и занимающих привилегированное положение, в том числе и в развитых странах. Этот тип социальной дифференциации приобретает таким образом подлинно глобальное измерение 20 МЭ и МО, 1999, № 5, с.48-49. и становится одним из факторов «утечки мозгов». Г.Дилигенский отмечает в связи с этим, что категория таких работников, отрываясь от своей социальной среды и как бы выделяясь в наднациональную структуру глобального характера, тем самым перестает быть фактором развития собственной национальной экономики. Фигуры программиста или менеджера, использующего современные методы управления, становятся достаточно типичными в мире. Однако эти профессии остаются недоступными подавляющему большинству людей, живущих вне развитых стран, а также значительному большинству в самих развитых государствах. У представителей этой группы лиц гораздо больше общих черт, чем между ними и представителями других групп населения из стран, выходцами из которых они являются. Таким образом, происходит качественный скачок в историческом процессе интернационализации производства и хозяйственной жизни, который означает формирование нового системного уровня человеческой общности с собственными механизмами внешнеэкономического общения, субъектами, тенденциями и противоречиями. При этом можно выделить по крайней мере три группы факторов, которые стимулировали такой скачок. Это изменения в технологической базе современных индустриальных обществ и резко возросшие возможности коммуникации и экономического сотрудничества; сознательно проводимая западными странами политика поощрения и пропаганды либерализации, воплощенная в правилах и процедурах международных организаций и в современной неолиберальной модели; развал мировой социалистической системы с трансформацией экономик России и стран Восточной Европы на капиталистических началах и открытием их для внешних рынков. Эти факторы не требуют особого комментария, за исключением, пожалуй, основных положений современной неолиберальной доктрины. Она, естественно, базируется на общих постулатах либерализма, изложенных в t>OCCKM< rt>cуда ьс* 41 торговли, а объем зарубежных инвестиций увеличивался быстрее, чем общий объем капиталовложений. Такое соотношение в темпах подтверждает интенсификацию интернационализации, или глобализацию в сфере торговли и производства, непосредственными стимулами которой выступают снижение издержек на транспорт и связь, а также расширение трансграничных валютных и финансовых операций в рамках ТНК. Эти процессы, как считает, Дж,.Сакс, укрепляют связи между странами с высоким и низким уровнем доходов. «Если об усилении взаимозависимости высокоразвитых экономик США, Японии и стран Западной Европы можно было говорить еще в 60-х годах, то включение беднейших государств в глобальные системы торговли, финансов и производства как партнеров и участников рынка, а не просто зависимых стран, стало подлинным открытием последнего времени» . Подобные категоричные утверждения сторонников неолиберализма не разделяются, однако, подавляющим большинством исследователей, отдельными политическими деятелями и представителями бизнеса. В нашем анализе тенденций и последствий экономической глобализации мы используем методологический подход, согласно которому во-первых, рассматриваем любую глобальную тенденцию в аспекте всех влияющих на нее факторов, контртенденций и противоречий; и, во-вторых, не считаем возможным воспринять нынешнюю действительность достаточно полно и адекватно в рамках какой-либо одной теоретической традиции либеральной, консервативной, социалистической или какой-либо другой. В последнее время появилось немало теоретических разработок, осмысливающих общественные процессы с разных позиций, каждая из которых высвечивает существенные грани сложной социальной реальности, которые не укладываются в рамки любой одной теоретической школы. Пока 23 Sachs J. International economics: Unlocking the mysteries of globalization // Foreign policy. N.Y., 1998, № |