|
лением, в частности в Эстляндской и Лифляндской губерниях, грамотность была близка к всеобщей. И особенно примечательно, что грамотность женщин в Эстляндии была выше грамотности мужчин2. Основная причина низкой грамотности населения в конце XIX в. заключалась в недостатке средств выделяемых российским правительством на развитие сети образовательных учреждений. Так, доля расходов на российское народное образование в среднем не превышала 2,0 % государственного бюджета (в том числе, на начальное обучение 0,7 %). Затраты на образование одного жителя Российской империи составляли всего 18-19 коп. в год. Тогда как на начальное образование одного жителя США выделялось 4 рубля 85 копеек в год, Англии 3 рубля, Франции около 2 рублей. Вот почему из 16469 управляющих и мастеров, работающих в 1894 году на промышленных предприятиях Европейской России, лиц с техническим образованием насчитывалось лишь 4,97 %3. Таким образом, российское государство значительно отставало от промышленно развитых капиталистических стран по числу кадровых научных работников, дипломированных инженеров, техников, врачей, учителей, агрономов. Тщательно оберегаемое от прогрессивных педагогических веяний, загнанное в тупик многочисленными регламентациями, российское образование переживало глубокий и затяжной кризис. Основная масса населения оставалась духовно отсталой, не имела возможности пользоваться достижениями человеческих знаний и культуры. Жизненно необходимым являлось введение всеобщего начального обучения в России. Главным аргументом в споре о введении всеобщего начального образования у сторонников правительственного и помещичье-церковного слоев было утверждение, что сам простой народ не любит школу, родители детей учиться в школу не отпускают, и что есть школы, которые наполовину пустуют. Однако земские статистические исследования, проведенные в 90-е годы, выявили, что отношение населения к введению начального образования в стране вовсе не со17 |
ким был уровень грамотности населения Прибалтики. В губерниях с латышским и эстонским населением, в частности в Эстляндской и Лифляндской губерниях, грамотность была близка к поголовной. И особенно примечательно, что грамотность женщин в Эстляндии была выше грамотности мужчин. По данным переписи образование выше начального в стране имели всего 1,3 миллиона человек или 1,1% населения2. Основная причина низкой грамотности населения в конце XIX в. заключалась в недостатке средств выделяемых российским правительством на развитие сети образовательных учреждений. Сравним бюджетные средства, выделяемые в конце XIX века, для обучения населения России, стран Западной Европы и США. Так, доля расходов на российское народное образование в среднем не превышала 2,0% государственного бюджета (в том числе, на начальное обучение —0,7%). Затраты на одного жителя Российской империи составляли всего 18-19 копеек в год. Тогда как, в среднем, на начальное образование одного жителя СШ А выделялось 4 рубля 85 копеек в год, Англии 3 рубля в год, Франции —около 2 рублей в год. Вот почему, из 16469 управляющих и мастеров, работающих в 1894 году на промышленных предприятиях Европейской России, лиц с техническим образованием насчитывалось лишь 4,97%3. Таким образом, российское государство значительно отставало от промышленно развитых капиталистических стран по числу кадровых научных работников, дипломированных инженеров, техников, врачей, учителей, агрономов. Загнанная в тупик многочисленными регламентациями, тщательно оберегаемая от прогрессивных педагогических веяний, российская школа переживала глубокий и затяжной кризис. Народ, играющий важную роль в мировой истории, обрекался царизмом на духовную отсталость, невежество, лишался элементарного права свободно пользоваться благами достижений человеческих знаний и культуры. Жизненно необходимым было введение всеобщего начального обучения в России. Главным аргументом в споре о введении всеобщего начального образова13 ния у поборников из правительственного и помещичье-церковного лагеря было утверждение, что сам простой народ не любит школу, родители детей учиться в школу не отпускают, и что есть школы, которые наполовину пустуют. Однако земские статистические исследования, проведенные в 90-е годы, выявили, что отношение населения к введению начального образования в стране вовсе не соответствует этим заверениям. Примечательны в этом отношении исследования статистика Московского губернского земства Боголепова И.П., который доказывал, что отношение простого народа к школьному образованию положительное, и что образование все более становится необходимой потребностью трудящихся и детей школьного возраста4. Основные же причины неграмотности детей школьного возраста носили социально-экономический характер: крайняя бедность родителей, материальная необеспеченность детей, выполнение детьми трудовых обязанностей, отсутствие школ или отказ по причине отсутствия мест в них, массовые детские болезни. Эти и им подобные обстоятельства мешали тому, чтобы дети получали начальное образование. В целом ряде губернских и уездных земств стала намечаться некоторая перспектива практического перехода к общедоступности начального обучения. К концу X IX века земства стали расходовать на начальное образование в среднем около 10 млн. руб. в год, то-есть 3/4 всех затрат на народное образование5. Однако земства и городские самоуправления, никак не могли удовлетворить культурные потребности развивающегося капитализма, как в городе, так и в деревне. Известный экономист, профессор И.И. Янжул в своей работе «Значение образования для успехов промышленности и торговли» особое внимание обращал на существовавший разрыв между потребностями капиталистической России, промышленность которой развивалась «со сказочной быстротой», и состоянием народного образования. Ученый-экономист настаивал на необходимости поднять образование, «...сделать его в действительности общедоступным и всенародным. А будет Россия образована, будет и богата»,6 утверждал И.И. Янжул. 14 |