|
ва Госдумы, как и эсер А.Ф. Керенский, выдвинул требование о создании необходимых учреждений для свободного развития каждой национальности»127. Депутаты социал-демократической фракции в Госдуме Покровский, Белоусов, Предкальи, Чхеидзе, Гегечкори, объявили правительственный проект закона антинародным128. Правое думское большинство откровенно стояло на точке зрения М.О. Меньшикова, что «...в так называемом невежестве народном, оклеветанном нигилистами, таится иногда огромная культурная ценность. А правительство устами Победоносцева тем временем откровенно заявило, что «распространение народного образования, безусловно, вредно»129. Тот же Меньшиков в Думе от лица правительства говорил: «Мы можем поддерживать систему всеобщего обучения только при абсолютной гарантии того, что она будет национально-русской. Гарантировать это может не только программа школы, но и реформа тех крайне сомнительных учреждений, которым вручен надзор над педагогическим персоналом, школьной литературой и печатью»130. Пожалуй, это и являлась точка зрения правительства. Защита всеобщей безграмотности для правительства было уже пройденной ступенью, для него лозунг дня широкая в крупном масштабе проведенная организация черносотенной школы. Стенографические отчеты Госдумы и архивные документы позволяют отметить существенные черты законопроекта о введении всеобщего обучения в России. По проекту наряду с лишением автономии земской школы лишалась автономии и церковно-приходская школа. Это предложение вносилось лишь с целью лучшей централизации надзора за преподаванием. Значило ли это, что новые министерские школы были проникнуты иным духом, чем церковные школы? Нисколько. Главной задачей преподавания по правительственному законопроекту было религиозно-нравственное воспитание учащихся. В законопроекте подробно был разработан план преподавания «концентрическими кругами» представлений об уважении к родителям, к старшим, о любви к Родине, о покорности законам, о неприкосновенности собственности»131. 56 I |
Против этого самым энергичным образом протестовали представители социалдемократической партии Чхеидзе и Предкальи. Первый, в частности, указывал, что проект узаконивает борьбу со ста миллионами с лишним «инородцев»47. Лидер кадетской партии П.Н. Милюков в своей речи отмечал, что «все русские политические партии сходились в период освободительного движения на вопросе всеобщего обучения» В действительности никогда такого единомыслия не было48. Представители мелкобуржуазной демократии трудовики, эсеры и меньшевики, в этих прениях весьма ярко выразили свои мысли. Так, эссер А.Ф. Керенский, протестуя против политики министра просвещения Л.Е. Касса и против передачи земских школ в духовное ведомство, заявил: «Если дошло дело до этого, если вместо борьбы с правом идет борьба с культурой, то борьба с этим явлением не может быть уже принципом классовой и партийной борьбы, а требованием, диктуемым сознанием опасности, опасности национальной»49. Меньшевики, выступая в защиту конституционных реформ и выдвигая лозунг: «Вырвать Думу из рук реакции», так же отстаивали буржуазную программу «культурно-национальной автономии». Кавказский меньшевик А.Н. Чхенкали в прениях по правительственной декларации в I сессии IV созыва Госдумы, как и эсер А.Ф. Керенский, выдвинул требование о создании необходимых учреждений для свободного развития каждой национальности»50. Депутаты социал-демократической фракции в Госдуме Покровский, Белоусов, Предкальи, Чхеидзе, Гегечкори, объявили правительственный проект закона антинародным51. Правое думское большинство откровенно стояло на точке зрения М.О. Меньшикова, что «...в так называемом невежестве народном, оклеветанном нигилистами, таится иногда огромная культурная ценность. А правительство устами Победоносцева тем временем откровенно заявило, что «распространение народного образования, безусловно, вредно»52. Тот же Меньшиков в Думе от лица правительства говорил: «Мы можем поддерживать систему всеобщего обучения только при абсолютной гарантии того, что она будет национально-русской. Гарантировать это может не только 51 программа школы, но и реформа тех крайне сомнительных учреждений, которым вручен надзор над педагогическим персоналом, школьной литературой и печатью»53. Пожалуй, это и являлась точка зрения правительства. Защита всеобщей безграмотности для правительства было уже пройденной ступенью, для него лозунг дня широкая в крупном масштабе проведенная организация черносотенной школы. Стенографические отчеты Госдумы и архивные документы позволяют отметить существенные черты законопроекта о введении всеобщего обучения в России. По проекту наряду с лишением автономии земской школы лишалась автономии и церковно-приходская школа. Это предложение вносилось лишь с целью лучшей централизации надзора за преподаванием. Значило ли это, что новые министерские школы были проникнуты иным духом, чем церковные школы? Нисколько. Главной задачей преподавания по правительственному законопроекту было религиозно-нравственное воспитание учащихся. В законопроекте подробно был разработан план преподавания «концентрическими кругами» представлений об уважении к родителям, к старшим, о любви к Родине, о покорности законам, о неприкосновенности собственности»54. Главными пунктами при обсуждении законопроекта было применение русского языка в инородческих окраинах и положение о церковных школах, о роли и значении церкви и религии вообще для народного образования. Русскую точку зрения наиболее определенно выразили, конечно, правые. Правое духовенство в Думе выразило желание полного сближения церковной школы с народом, выставляя эту школу с ее церковнославянской грамотой, псалтырем и клиросным пением, идеалом начального народного образования. «И ни за что другое, как именно за это церковное направление, любит русский народ эту свою родную церковноприходскую школу»55, уверял Думу епископ Евлогий. Целый ряд правых ораторов развивали мысль, что главной задачей начальной школы должно быть религиозно-нравственное воспитание, укрепление духа смирения, повиновения властям56. 52 |