|
Нагорно-Карабахский конфликт как межрелигиозный. Новый этап усиления пантюркистской и нео-османской экспансии, начавшийся после событий 11 сентября 2001 года, не может не оказать влияния на развитие ситуации в Кавказско-Каспийском регионе. В Армении никогда не питали иллюзий относительно данных перспектив. Вряд ли какие-либо иллюзии имеются и в Грузии. Но Грузия в условиях выраженной грузинороссийской конфронтации пытается решить многие экономические и •> внешнеполитические проблемы при участии Турции. Данную противоречивую ситуацию прогнозировал и хорошо представлял первый демократически избранный президент Грузии Звиад Гамсахурдиа, который, не имея опыта административной деятельности и будучи, видимо, «интеллектуально неустойчивым человеком», придерживался традиционных взглядов на историю и проблемы безопасности Грузии. Важным обстоятельством в двусторонних армяно-грузинских отношениях является то, что оба народа характеризуются почти равнозначным демографическим потенциалом. Не существует опасности обоюдной демографической экспансии, которая в СССР и на постсоветском пространстве стала одной из причин межэтнических конфликтов и конфронтации. В Грузии, где происходит некоторое сокращение абсолютной и относительной численности армян и других этнических сообществ, видимо, со временем установится определенный этнодемографический баланс, который не будет представлять опасности для грузинской государственности. Рыночные условия экономической деятельности, определенные относительные свободы, несмотря на кардинальное снижение социальных стандартов, предоставляют примерно равные условия для предпринимательства, организации национальной жизни. Важное значение для стабильности ситуации в Грузии и особенно в армяно-населенных районах имеют разносторонние связи армянского населения с Арменией и армянской диаспорой. Обеспокоенность 102 |
Проблема современных армяно-грузинских политических отношений не может далее рассматриваться локально, с учетом только частных факторов и условий. Южный Кавказ приобрел важное геополитическое и геостратегическое значение, что не может не отразиться на судьбе государств и народов региона и их взаимоотношениях. Настоящий период межгосударственных отношений (особенно в пределах одного региона) характеризуется выступлением геополитических и международных факторов как наиболее важных и определяющих. Армяно-грузинские отношения отличаются многовековым сотрудничеством и партнерством и одновременно – множеством различных проблем. Последние практически никогда не приводили к серьезным конфликтам, поскольку даже на фоне других проблем и конфликтов, касающихся их судьбы и существования, именно партнерство и сотрудничество воспринимались грузинским и армянским народами как приоритеты в двусторонних отношениях. Факторы и условия развития армяно-грузинских отношений. Важной проблемой армяно-грузинских отношений представляется длительное отсутствие независимой государственности. Парадоксальным является то, что грузины и армяне, живущие веками рядом, не всегда имели прямые политические отношения: их отношения в политической сфере были опосредованы различными империями и политическими системами. В условиях господства Российской и советской империй армяно-грузинских политических отношений не существовало, так как отсутствовали субъекты данных отношений. Длительное время поддерживалась иллюзия того, что различные экономические, общественные и культурные отношения и есть политические, хотя на самом деле данные отношения едва ли выходили за рамки быта. Отношения между армянским и грузинским народами складывались в рамках и в русле имперской политики, в лучшем случае отчасти или косвенно отражающих национальные интересы обоих народов. Отсутствие политической субъектности обусловило важную роль интеллектуалов, которые пытались подменить политиков и выступить в их роли. Именно интеллектуалы, в подавляющей большинстве представляющие провинциальные круги, не отличающиеся профессиональной подготовкой и моральными качествами, создали грандиозную, практически беспрецедентную «модель» истории и общественного развития своих народов. За редким исключением, данные умозрительные «концепции» основывались даже не на прагматических интересах, а на банальной фальсификации истории и реальных актуальных событий. Это привело к тому, что народы и общества руководствовались мифами, которые на крутых поворотах истории оказывали плохую услугу народам. Возникающие реалии диктовали свои условия существования, что нередко оборачивалось драматическими ситуациями и трагедиями. Двенадцатилетний период независимости Грузии и Армении, в условиях общественных свобод (хотя и имеющих во многом формальный характер) как никакой иной период двух последних столетий оказал позитивное влияние на установление устойчивых, нормальных и главное – политических отношений между двумя народами. Действующие политические элиты все более ощущают ответственность и серьезность всех направлений внешнеполитической деятельности, в том числе в отношениях Армения – Грузия. При желании, в отношениях между двумя государствами – Грузией и Арменией – можно обнаружить не менее сложные и конфликтные проблемы, чем в отношениях Армении с Азербайджаном или Грузии с Абхазией. Следует отметить, что на протяжении первого периода суверенного существования на территории Грузии имели место инциденты и общественные конфликты. Вместе с тем, в отличие от периода 1918 – 20 годов, не произошло какого-либо вооруженного конфликта между Грузией и Арменией. В настоящее время сохраняется много проблем социально-политического характера, связанных с положением армянского населения в Грузии, однако, имея в виду, что не только на Кавказе в целом, но и в отдельных грузино-населенных регионах Грузии существуют довольно серьезные проблемы, армяно-грузинские отношения представляются «уникальными». Для этого имеются объективные условия, которые вполне адекватно воспринимается общественным сознанием. Важной перспективой развития отношений между Грузией и Арменией является трансформация (или фокусирование) их отношений в политическую сферу. Внедрение политических идей в массовое сознание обоих народов и обществ предполагает поставку определенных задач и понимание путей их решения. Политизация отношений не означает игнорирования роли и значимости бытовых, культурных и экономических отношений. Политика предполагает ответственность и субъектность в отношениях, когда Грузия и Армения означают уже государства и правительства. Несмотря на то, что Грузия и Армения пытаются сотрудничать с соседними исламскими державами – Турцией и Ираном, обе страны остаются «островами» христианства, причем Восточного христианства в окружении исламских государств и мусульманских народов. При этом Грузия постепенно становится военно-политическим партнером Турции, а Армения, установив отношения стратегического сотрудничества с Ираном, имеет хорошие, обязывающие отношения с арабскими и центрально-азиатскими государствами. Но в регионе пока не сложились идиллические отношения между исламом и христианством. Северо-кавказский фактор, связанный с исламским вектором политического развития, оказал определенное воздействие не только на Грузию, но и на Армению. Исламский фактор, так или иначе, присутствует в самой Грузии, а Азербайджан не отказывается от намерений представить карабахский конфликт как межрелигиозный. Новый этап усиления пантюркистской и неоосманской экспансии, начавшийся после событий 11 сентября 2001 года, не может не оказать влияния на развитие ситуации в Кавказско-Каспийском регионе. В Армении никогда не питали иллюзий относительно данных перспектив. Вряд ли какие-либо иллюзии имеются в Грузии. Но Грузия пытается решить многие экономические и внешнеполитические проблемы при участии Турции, в условиях резкой грузинско-российской конфронтации. Данную противоречивую ситуацию прогнозировал и хорошо представлял первый демократически избранный президент Грузии Звиад Гамсахурдиа, который, не имея опыта административной деятельности и будучи, видимо, «интеллектуально неустойчивым человеком», придерживался традиционных взглядов на историю и проблемы безопасности Грузии. Важным обстоятельством в двусторонних армяно-грузинских отношениях является то, что оба народа характеризуются примерно равнозначным демографическим потенциалом. Не существует обоюдной опасности демографической экспансии, которая в СССР и на постсоветском пространстве стала одной из причин межэтнических конфликтов и конфронтации. В Грузии, где происходит некоторое сокращение абсолютной и относительной численности армян и других этнических сообществ, видимо, со временем будет установлен определенный этно-демографический баланс, который не представит опасности для грузинской государственности. Рыночные условия экономической деятельности, определенные относительные свободы, несмотря на кардинальное снижение социальных стандартов, предоставляют примерно равные условия для предпринимательства, организации национальной жизни. Важное значение для стабильности ситуации в Грузии и особенно в армяно-населенных районах имеют разнообразные связи армянского населения с Арменией и армянской диаспорой. Обеспокоенность грузинского руководства крепнущими экономическими и культурными связями Джавахка (или в грузинской транскрипции Джавахети) с Арменией, находит отражение в соответствующих решениях. Вместе с тем, материально-ресурсная база Грузии и Армении (совместно с Нагорно-Карабахской Республикой) примерно равнозначна, что, однако, не означает, что оба государства, после преодоления Грузией периода экономического застоя, длительное время будут находиться в примерно одной группе стран по уровню развития. Возможно, в ближайшее десятилетие по данным показателям Армения будет опережать Грузию на 20 – 25%. Армения обречена формировать «обрабатывающую модель» экономики, а в Грузии, скорее всего, приоритетными станут аграрно-промышленный и транзитно-сервисный секторы. Однако Армения и Грузия весьма заинтересованы в развитии экономики друг друга, так как одна страна является наиболее доступным и удобным рынком для другой. При этом в Грузии активно создаются клановые формы экономической деятельности, что в условиях данный страны предоставляет преимущества администрации, в которой ведущие позиции занимают именно этнические грузины. Но не это является главным препятствием интеграции армянских предпринимателей в экономическую жизнь Грузии, а общая общественно-политическая ситуация в стране. В Армении также имеются клановые формы экономической деятельности, и олигархические группы в Армении более влиятельны, чем в Грузии (по причинам большей концентрации капитала), но, при этом, в практически мононациональной стране отсутствуют этнические и регионалистские «ограничители». В условиях частичной блокады Армении со стороны Турции и Азербайджана, Армения заинтересована не только в доступности грузинских коммуникаций, но и в грузинском рынке. Пока непосредственный экспортный потенциал Армении больше по объемам, чем Грузии. Но Грузия обладает значительными реэкспортными ресурсами, в которых заинтересована Армения. Таким образом, экономическая сфера наиболее благоприятна для развития армяно-грузинских отношений. Достигнутые успехи в обретении независимости Арменией и Грузией сопровождались интеграцией двух государств в различные политические, военные и экономические содружества и объединения. Грузия предпочла путь однонаправленной интеграции с западным сообществом — европейскими структурами и НАТО, что было вызвано не только конфронтацией с Россией, но и глубокими убеждением грузинского общества (прежде всего элиты) в том, что обретение государственной независимости, формирование гражданского общества и достижение экономического благополучия возможно только в тесном и практически безальтернативном сотрудничестве с Западом. Ускоренное развитие отношений с НАТО и США рассматривается как гарантия безопасности Грузии и устойчивости нынешнего правящего режима, представляющего собой команду национальной бюрократии и прагматиков. Полная зависимость режима Э. Шеварднадзе от США преподносится как признак политической респектабельности и успеха (легко представить, как такое понимание реалий будет вскоре спроецировано на турецко-грузинские отношения). Одновременно, грузинские интеллектуалы, политики и профессиональные обозреватели склонны рассматривать внешнеполитическую ориентацию Армении как также однонаправленную, и любые отношения Армении с Россией расцениваются как вассальные. Однако стоит обратить внимание на следующее: несмотря на усиление дистанцированности Грузии от России, команда Э. Шеварднадзе на протяжении всего времени пребывания у власти неоднократно допускала назначения на важные государственные посты с учетом интересов России и надежд на улучшение отношений с ней. В Армении же, напротив, как в период президентства Л. Тер-Петросяна, так и при президенте Р. Кочаряне совершенно исключена практика служебных назначений с учетом «российского фактора». Это неизменно относится к постам премьер-министра, министра обороны и министра иностранных дел. В отличие от Грузии и Азербайджана, Армения никогда не ограничивала свои отношения с западным сообществом, с которым так или иначе имеет весьма объемные и традиционные отношения еще с Берлинской конференции 1878 года, на которой в качестве международной проблемы был озвучен Армянские вопрос. В Армении более, чем скептически относятся к блоку НАТО, который ассоциируется с западным сообществом. При этом, в Армении и армянской диаспоре склонны рассматривать НАТО не как представителя всего Запада, а скорее Европы, к которой имеется большое недоверие и даже почти ироничное отношение. Единственным серьезным партнером на Западе в национальном сознании армян представляются только США. Армения имеет военно-политическое соглашение с США и пытается продемонстрировать эффективное использование военно-технической помощи США. Сами США все более дистанцируются в своей военной, особенно в региональной, политике от НАТО, которое пока не собирается серьезно обозначить свое военное присутствие на Южном Кавказе, а пытается возложить проблемы безопасности на сами государства региона. Об участии НАТО в решение проблем безопасности государств Южного Кавказа пока говорить не приходится, тем более на уровне принятия участия в военных операциях на Южном Кавказе, поскольку участие европейцев в военных операциях даже на Ближнем Востоке является проблематичным. Тем не менее, учитывая уже реализованные и реализуемые программы, в частности «Партнерство ради мира», следует отметить, что пока при участии НАТО сделаны первые шаги в реконструкции вооруженных сил государств Южного Кавказа. И хотя Грузия, несомненно, получила большую военно-техническую помощь от США и европейских государств, чем Армения, не исключено, что Армении удастся стать лидером в регионе по части военного сотрудничества с США и НАТО. В настоящее время Армения формирует свою систему безопасности в рамках Договора коллективной безопасности. Этот договор представляет собой евразийское геополитическое объединение, которое заинтересовано не в обороне от США и западного сообщества, а от региональных противников. При этом, наиболее «актуализированным» и реальным противником для Армении является Турция. Следует отметить, что формирование системы безопасности Арменией вовсе не адекватно строительству вооруженных сил. Соседним с Арменией государствам присуще преувеличивать роль России в строительстве армянских вооруженных сил, исходя из того, что армянские вооруженные силы состоят из двух компонентов – вооруженных сил Республики Армении и Нагорно-Карабахской Республики. Нагорно-Карабахская Республика не является участником Договора о коллективной безопасности и не имеет военно-политического договора с Россией. Усиление сотрудничества США и России может привести к нивелированию многих представлений о противниках и стратегических задачах. Сотрудничая в глобальной ракетно-ядерной сфере, обе державы продолжают соперничать в региональной политике, и это соперничество, видимо, в той или иной мере будет иметь место всегда. Но и в региональной политике перед лицом реальных угроз возможно тесное сотрудничество. В этом случае, Армения также становится частью общей системы безопасности. Однако уже сейчас американцы, пытаясь определить направления сотрудничества с государствами Южного Кавказа и Центральной Азии, рассматривают вооруженные силы Армении как элемент региональной стабильности сейчас и «резерв» американской стратегии в будущем, когда Турция может предъявить свои претензии на большую роль в Евразии, что приведет к неподконтрольности этой региональной державы. Перед Грузией также стоит задача дальнейшего осмысления своего международного положения. Грузия, связывающая большие надежды с коммуникационными проектами и развитием инфраструктурной сферы регионального и межрегионального значения, не может продолжать находиться в режиме длительной конфронтации с Россией. Важно и то, что США не рассматривают абхазскую или карабахскую проблемы как «самоцелевые». Они исходят из того, что на Южном Кавказе существуют две проблемы, ограничивающие их стратегию – российско-грузинская и турецко-армянская, а также нарастает ирано-азербайджанская проблема. Для судеб Южного Кавказа большое значение будет иметь решение геоэкономических проблем США, Великобритании, России, Турции и Ирана. Если американо-российское сотрудничество включит и геоэкономическую сферу, и Россия примет участие в коммуникационных и энергетических проектах США и Великобритании, что приведет к деполитизации данных проектов, в том числе таких, как «Евразийский коридор» и «Баку – Джейхан», тогда остальные проблемы будут решаться практически в ином, более заинтересованном режиме. Нет уверенности, что такая перспектива достаточна благоприятна для государств Южного Кавказа, но ясно одно – Грузия и Армения не окажутся на противоположных сторонах геостратегического барьера. Тем не менее, данные радужные перспективы всего лишь предположительны, а на самом деле, на Южном Кавказе, или вернее, в Кавказско-Каспийском регионе продолжают формироваться по меньшей мере два военно-политических блока. И это представляется главной проблемой в армяно-грузинских отношениях. Фактически оба государства вновь оказались в некой системе политических отношений, уже не одной, а «нескольких» империй или в зоне притяжения различных геополитических «полюсов». В результате интеграции в крупные геополитические системы, Грузия и Армения ограничили свой суверенитет и их отношения вновь опосредованы данными системами. Это малоприятное обстоятельство для двух столь духовно близких народов и стран. В определенном смысле здесь видится некая фатальность. Оба народа внесли значительный вклад в развитие европейской христианской цивилизации, в формирование Российской евразийской империи, в защите ее от врагов с Запада и Востока. Сотни тысяч грузин и армян приняли участие в обоих мировых войнах, понеся большие потери, чем крупные европейские государства. К сожалению, Западное сообщество и Россия продолжают рассматривать Грузию и Армению как маргинальные страны, выполняющие в истории ограниченные, более чем подчиненные функции и задачи. Вместе с тем, именно в маргинальных зонах христианской цивилизации сохранены духовность, оригинальность мышления, острота и неравнодушие в восприятии мировых событий. Данные маргинальные зоны стали источниками интересных идей в науке и искусстве. При этом, эти два народа несмотря на тяжелые испытания не стали реликтами этногенеза, а являются жизнеспособными нациям. Военно-политические альянсы. После распада СССР в регионе Большого Ближнего Востока продолжается процесс формирования политических и военно-политических блоков и пока не сложился даже относительный баланс сил. В условиях отсутствия баланса сил, ведущие государства региона предпринимают попытки форсировать события, обеспечить себе более предпочтительное место, что предполагает создание новых региональных альянсов. Это представляется нелегкой задачей, так как целый ряд государств региона достигли уровня региональных макродержав, претендуют на доминирующее влияние не только регион, но и на более обширные пространства. Россия, утратившая свои основные позиции в регионе, пытается восстановить свое влияние путем стратегического сотрудничества с Ираном и Ираком, а также сохраняя свои позиции на Южном Кавказе. Южный Кавказ так и не стал полноценной частью региона Большого Ближнего Востока, так как в этом не заинтересованы ни США, ни Россия, ни Турция, ни Иран. В этом также не заинтересованы, пока, арабские государства. Южный Кавказ остается в значительной мере геополитически изолированным регионом, что позволяет более эффективно управлять им. Уже стали банальными известные геостратегические конструкции: Турция – Израиль – Азербайджан – Грузия (а также Иордания и Эфиопия); Иран – Ирак – Сирия – Ливан – Греция – Кипр – Армения (возможно Туркменистан и Таджикистан). Наряду с данными конструкциями, рассматриваются и параллельные: ГУУАМ, геоэкономическая связка Иран – Греция – Армения и другие. Вместе с тем, данные конструкции достаточно длительное время не находят реального развития. Пожалуй, единственным исключением может быть турецко-израильский альянс, который, будучи еще далеким от военного и политического оформления, представляет собой, скорее, рабочий вариант будущего альянса. Ни Турция, ни Израиль не стремятся разделить проблемы друг друга. Другие предполагаемые альянсы выглядят более, чем гипотетическими. Отношениям между теми или иными группами государствам присущи частные «провалы» и несогласованность. Следует отметить, что процессы формирования в регионе новых альянсов наталкиваются на нежелание США способствовать их появлению из опасений того, что регион станет неуправляемым. Если ранее США ограничивали формирование израильско-турецкого альянса и надеялись на создание единого политического пространства на Ближнем Востоке, то после провала процесса урегулирования палестинского конфликта, США сами инициируют ускорение данного проекта, что предполагает и их участие в альянсе. США понимают, что на Ближнем Востоке и в Центральной Евразии нет предпосылок и условий для формирования единого проамериканского политического пространства и совершенно бессмысленно ограничивать и тормозить создание мощного альянса, опираясь на который можно попытаться, если не управлять, то контролировать столь обширные регионы. В условиях сложившихся реалий, Армения не может игнорировать реальные проекты, направленные на обеспечение ее национальной безопасности и активно поддерживает разнонаправленные инициативы по геоэкономическому и военному сотрудничеству в регионе. Геоэкономические «треугольники» Иран – Армения – Греция и Иран – Армения – Туркменистан представляются важными для экономического развития и экономической безопасности Армении. Данное сотрудничество, а также рынки Ближнего Востока и Центральной Азии вполне достаточны для развития многих отраслей промышленности Армении, хотя главным экономическим партнером Армении является Европейский Союз (свыше 51% внешнеэкономической деятельности). Интересы Армении на Ближнем Востоке и в Центральной Азии определяются также наличием армянских общин. Что касается Грузии, то она принимает возможность сотрудничества исключительно при условии его проамериканского характера. Грузия длительное время практически демонстративно дистанцировалась от сотрудничества с Ираном и арабскими государствами, рассчитывая на помощь Израиля и Турции. Помимо сугубо политических факторов, важную роль в этом играло и то, что производственный и экспортный потенциал Грузии продолжает оставаться на низком уровне, а главные статьи экспорта (вино, спирт, плоды и продукты субтропического земледелия) ориентированы на российские рынки и рынки СНГ. В целом, формирование политических и военно-политических альянсов в регионе Большого Ближнего Востока происходит крайне медленно и неэффективно. Даже декларированный как геоэкономический, но, несомненно, являющийся политическим блок ГУУАМ, который инициирован и поддерживается как США, так и ведущими европейскими государствами, продемонстрировал совершенную несостоятельность идеи создания такого регионального объединения государств. Провал данного проекта объясняется следующими факторами. ГУУАМ не имел лидера (им могла бы стать Турция), но решение о вхождении Турции в этот блок так и не было принято из-за опасений нарастания конфронтации с Россией и Ираном. Участники ГУУАМ представляли собой слабые государства, а слабые государства не могли создать прочный и сильных блок. Участники ГУУАМ имели разные цели и задачи. Грузия и Азербайджан были заинтересованы в милитаризации блока и привлечении Украины и Узбекистана к решению их проблем соответственно с Абхазией и Нагорно-Карабахской Республикой, а также в получении вооружения от Украины. Однако Украина и Узбекистан не собираются участвовать в столь сомнительных операциях, будучи заинтересованными в получении энергоресурсов и доступа к коммуникациям. Наряду с этим, Украина, Молдова и Грузия заинтересованы в разных направлениях транспортировки каспийской нефти. ГУУАМ переживает внешнее давление со стороны России, Ирана, и если бы блок получил развитие, то и Китай присоединился бы к данному давлению. Некоторое, хотя и второстепенное, значение имела и демонстративная изоляция Армении, что не могло устраивать и тем более быть одобрено американцами и европейцами. Да и большинство центрально-азиатских государств не проявили заинтересованность в участии в данном блоке. Таким образом, даже наиболее оформленный официальными соглашениями блок не получил развития и не стал базой для развертывания регионального военно-политического блока, девиантного по отношению к НАТО. По замыслу США и европейских государств, которые считают крайне проблематичным и нежелательным включение в НАТО республик Центральной Евразии, Украины и Молдовы, ГУУАМ должен был выполнять не только геоэкономические, но и оборонные функции, поддерживая стабильность и обеспечивая безопасность в регионах. Вследствие турецко-азербайджанской пропаганды создалось впечатление, что Армения занимает почти иррациональную позицию и рассматривает формирование ГУУАМ как враждебную структуру. На деле Армения была весьма заинтересована в экономической составляющей ГУУАМ, но всегда считала эту организацию политически несостоятельной. Заметим, что именно от Грузии поступили предложения об определенной форме участия Армении в развитии данного блока. Роль Грузии в обеспечении доступа Армении к региональным коммуникациям стала очевидной. Армения, чьи отношения с Турцией и особенно с Азербайджаном далеки от урегулирования, заинтересована в развитии в Грузии транзитно-сервисной и коммуникационной инфраструктуры, развития в этой соседней стране условий для широкого экономического сотрудничества, в том числе экономического посредничества . Экономические интересы диктуют свои условия политического поведения. В настоящее время, по разным оценкам, годовой товарооборот между Арменией и Турцией (которые не имеют дипломатических отношений) достигает 160 – 180 млн. долл., и даже 200 млн. долл. Имеются и неофициальные торговые отношения между Арменией и Азербайджаном, достигающие 120 млн. долл. (импорт нефтепродуктов и хлопкового волокна и экспорт электротехники, продукции легкой и пищевой промышленности). Таким образом, если ГУУАМ и получит развитие, то только не при акцентировке политических и, тем более, военных аспектов. Излишняя политизация какого-либо регионального и/или межрегионального проекта требует определенного уровня экономического развития, оборонных возможностей, государственной организованности. Государствам, которые не решили проблемы обеспечения внутриполитической и социально-экономической стабильности, противопоказано создание «самостоятельных» военно-политических блоков. Характерно, что Узбекистан – наиболее сильный и организованный участник данного блока, поставил под сомнение целесообразность своего участия в ГУУАМ именно в период тесного военно-политического сотрудничества с США. Геоэкономические проекты в регионах Ближнего Востока и Центральной Евразии весьма политизированы и иногда выступают как основные инструментарии политики различных держав. Грузия всегда была заинтересована в политизации данных проектов и вносила дополнительные политические акценты в любые коммуникационные проекты, которые стали наиболее важными политическими ресурсами Грузии в последние годы. Между тем, использование Россией своих энергетических и энерго-транспортных возможностей для усиления собственного влияния в Азербайджане, в Турции, Казахстане и Туркменистане привело к некоторому снижению значимости «грузинских маршрутов» транспортировки энергоресурсов, а также стало серьезным фактором давления на Грузию. Однако еще большая утрата политических ресурсов Грузией может произойти в результате предполагаемых американо-российских договоренностей по добыче и транспортировке углеводородов и по проблемам борьбы с терроризмом и экстремизмом в Кавказском и Центрально-азиатском регионе. Армения, напротив, заинтересована в деполитизации геоэкономических и коммуникационных проектов, в развитии не однонаправленных, а диверсифицированных коммуникаций. Эти стремления Армении воспринимаются и вполне одобрены США и Европейским содружеством. Следует отметить, что и Турция выражает заинтересованность в подключении Армении к общерегиональным коммуникационным проектам, преследуя не только экономические, но и стратегические цели. Турция настаивает на организации функционирования определенных коммуникационных направлений, прежде всего Карс – Нахичеван – Мегри – Баку, что обеспечит Турции решение глобальной геостратегической задачи. Иран крайне отрицательно и даже враждебно относится к данному проекту. Россия, ранее молчаливо неодобряющая подобные планы, теперь не может выступать против проектов, которые поддерживаются США, и допускает функционирование данного транспортного направления при условии, что она сама будет обеспечивать безопасность в этом субрегионе. В целом, интересы Турции предполагают деблокирование Армении, и она все более склонна рассматривать данный вопрос без условий урегулирования карабахской проблемы. Армения, в свою очередь, заинтересована в деполитизации транспортного направления Карс – Нахичеван – Мегри – Баку, однако вынуждена считаться с возможной негативной, вплоть до закрытия границ с Арменией, реакцией Ирана. В настоящее время Армения и Иран заняты решением проблем, связанных с сооружением газопровода Тавриз – Мегри, что имеет для Армении несравнимо большее значение, чем разблокирование любого из транспортных направлений. Пока Армению удовлетворяет пропускная способность грузинских и иранских коммуникаций, а также режимы и условия пользования данными коммуникациями. В случае реализации «большого проекта» по транспортировке иранского газа в Европу, несомненно, соответствующий газопровод пройдет по территории Армении и Грузии, являясь альтернативным источником газа для обоих государств, с учетом того, что для Ирана транспортировка газа через Турцию или Азербайджан является неприемлемой. Таким образом, практически единственной страной, заинтересованной в продолжении блокады Армении, является Азербайджан. Несмотря на получившее в последние годы развитие «блочного» мышления в рассматриваемых регионах, процессы формирования региональных альянсов достаточно заторможены. Ряд государств, которые действительно заинтересованы в формировании альянсов, предпочитают не форсировать события (Иран и Сирия), другие – пытаются создать более предпочтительные блоковые конструкции и предпринимают активные действия на нескольких направлениях (Греция, Армения, Турция). Имеется пример того, как ряд государств пытаются совместить трудносовместимое в части политических, оборонных и экономических приоритетов. Турция и Израиль, достигшие высокого уровня военно-политического сотрудничества, видят смысл в дальнейшем развитии альянса лишь при участии США. Практически ни одна элитарная политическая группа в регионе не может достаточно определенно спрогнозировать дальнейший ход событий и на основе этого принять принципиальные решения о развитии альянсов и «блоковых связок». Важным фактором медленного формирования и развертывания региональных альянсов является то, что после распада СССР, региональные державы – Турция и Иран пересмотрели возможные угрозы, а Турция, Саудовская Аравия и Пакистан рассматривают Россию как объект собственной экспансии и агрессии. Это обстоятельство в значительной мере отрицательно влияет на сохранение надежд большинством государств региона обеспечить национальную безопасность собственными силами. Отношения с США также приводят эти страны к пониманию узости возможных вариантов во внешней политике и в сфере безопасности; в итоге, многие «малые» и «средние» государства региона не видят альтернативы обеспечения своей безопасности сотрудничеству с США. Кроме того, даже создаваемые альянсы носят весьма аморфный характер, не предусматривают подписание конкретных и определенных договоров. Государства региона пока предпочитают сотрудничество, не отягощенное обязательствами политического и военного характера. В связи с данными обстоятельствами, вряд ли перед Грузией и Арменией встанут непреодолимые и даже серьезные барьеры на пути к взаимному сотрудничеству, которое будет удовлетворять регион в целом, а также США и Россию в геоэкономической сфере. Иного характера армяно-грузинского сотрудничества не предвидится, если иметь в виду развитие проамериканских или пророссийских проектов. Грузия, как более активный участник проектов «Евразийского коридора» и формирующейся системы сотрудничества с западным сообществом, на основе практического опыта убедилась, что проблемы, возникающие с Арменией в политической и экономической сфере не более значимы и не более принципиальны, чем ее проблемы с Азербайджаном, Турцией и другими государствами региона. Вместе с тем, именно в сфере формирования региональных альянсов имеются серьезные опасности в отношение срывов армяно-грузинского сотрудничества в условиях, когда Турция может проводить экспансионистскую политику в регионе. Это касается, прежде всего, турецко-грузинского и турецко-азербайджанско-грузинского военного сотрудничества. Если проекты создания ГУУАМ и «Евразийского коридора» предполагали создание воинских формирований локального характера, то такая задача как развертывание американской стратегии в Центральной Евразии предполагает более масштабное военное сотрудничество . При этом, характерно, что США осуществляют свои планы по военному присутствию в данных регионах без НАТО, принимая практически независимые от своих европейских партнеров решения. В рамках данных планов, США ускорили осуществление геополитической концепции «треугольника», включающего Россия – Турцию – Иран как конкурентов в Центральной Евразии. Обеспечивая определенную напряженность внутри данного треугольника, США могли бы в значительной мере контролировать важнейшие процессы. Некоторые робкие попытки американцев урегулировать отношения с Ираном завершились провалом, а сотрудничество с Россией требует длительного времени и затрат значительных политических ресурсов. Ставя перед собой целью получить доступ к источникам нефти для собственных нужд, США приняли решение поддержать Турцию, как своего уникального и пока безальтернативного союзника на Ближнем Востоке и в Центральной Евразии, в ее намерениях создать обширное протурецкое политическое и экономическое пространство. Данные планы совпали с беспримерным экономическим кризисом в Турции, который связан не только с несбалансированностью экономики страны в целом, но и с геоэкономическими факторами – необоснованностью приоритетного внедрения Турции на рынки Центральной Евразии. Несмотря на это, Турция активно задействована в осуществлении планов ее военного присутствия в Грузии и в Азербайджане. И хотя США и Турция совместно действуют в рамках программ НАТО, Турция все чаще заявляет о собственных целях и задачах на Южном Кавказе. Тем не менее, следует подчеркнуть, что Турции и Азербайджану не удалось сформировать единый политический фронт тюркоязычных государств против Армении. Ни одно из государств Центральной Азии не захотело даже фрагментарно осудить Армению. Напротив – Армения является союзником Казахстана, Киргизстана и Таджикистана по Договору о коллективной безопасности и имеет хорошие отношения с республиками Северного Кавказа. В сложившихся сложных геополитических реалиях наиболее эффективным партнером Турции и Азербайджана против Армении может стать Грузия. В настоящее время политическое и военное руководство Грузии заявляет о том, что ее сотрудничество с Турцией не принесет ущерба Армении. В последнее время Грузия и Армения осуществили шаги по развитию сотрудничества в военной сфере и в сфере безопасности. Армения рассматривает турецкое военное присутствие на Южном Кавказе в качестве важнейшего дестабилизирующего фактора в регионе. В принципе создается тупиковая ситуация, когда Армения, пытаясь укрепить военные связи с США и НАТО, перейдет к новому этапу наращивания военного сотрудничества с Россией. В свою очередь, несмотря на попытки России урегулировать все имеющиеся проблемы с Турцией, связать ее военными поставками и поставками природного газа, Россия вряд ли обладает политическими ресурсами для оказания необходимого давления на нее по вопросам наращивания турецкого военного присутствия на Южном Кавказе. Стоит также подчеркнуть, что если ранее США и НАТО не допускали одновременного присутствия собственных воинских контингентов в Грузии при наличии там российских военных баз, то теперь этот «комплекс» преодолен. Иран воспринимает турецкое военное присутствие на Южном Кавказе практически так же, как и Армения. И если оба государства пока ограничивали свое сотрудничество политическими и экономическими отношениями, то теперь появились серьезные признаки начала иранско-армянского и, возможно, иранско-армянско-греческого военного сотрудничества. Весьма внимательно следят за развитием процессов военного противостояния в Кавказско-Каспийском регионе арабские государства. В конечном итоге, Южный Кавказ включается в долговременное «новое» военно-политическое противостояние, что ускорит создание военно-политических блоков. При этом Грузия будет играть неоднозначную роль: характеризующаяся слабым администрированием и расстроенной экономикой, пытающаяся преодолеть зависимость от России, она заинтересована в экономической и политической поддержке Турции и неизбежно окажется в зависимости от Турции. Потенциальное осложнение грузино-армянских отношений опять же может быть вызвано не созданием блоков, а явится исключительно результатом турецкого военного присутствия в Грузии. Армения, как и Россия и Иран, заинтересована в утверждении нейтрального статуса Грузии. Вряд ли в настоящих международных условиях нейтральный статус может означать отсутствие активной внешней политики для государства, находящегося в достаточно сложных геополитических условиях. Нейтральный статус также предполагает активные отношения с региональными государствами, Европой и США. Грузия имеет множество внутренних политических проблем, которые требуют установления дружественных внешних отношений. У Грузии нет принципиальных проблем с соседними, за исключением России, государствами. Провозглашение позитивного нейтралитета позволило бы Грузии найти более эффективные и надежные пути обеспечения национальной безопасности. Стоит подчеркнуть, что если бы это государство было бы сильным и эффективным, с боеспособной армией и самодостаточной экономикой, оно само было бы не заинтересовано в наращивании турецкого влияния. Грузия представляет потенциальную опасность не как сильное, а как слабое государство, каковым она сейчас и является. Пока грузино-армянские отношения сохраняют значительный политический и морально-нравственный потенциал и турецкое военное присутствие в Грузии незначительно, их дальнейшее развитие возможно. Но так или иначе, следует ожидать возникновения многих проблем в отношениях между Грузией и Арменией, связанных именно с турецким фактором. Во многом перспектива зависит от позиции США и НАТО, которые в настоящее время решили «подарить» Южный Кавказ Турции, то есть «подарить» то, что им не принадлежит. Многое также будет зависеть от взглядов грузинского общества, которое, рассматривая отрицательно наличие российских баз на территории Грузии, пока позитивно воспринимает турецкое военное присутствие. Международные конференции в Баку в которой участвовали представители многих государств и международных организаций, явились важнейшим этапом геостратегического и геоэкономического проникновения западных держав во внутренние регионы Евразии, и реализацией вековой мечты западных политиков и стратегов. Вместе с тем, цели и задачи западных держав неоднозначны. Если державы англо-атлантического блока стремятся минимизировать значимость сибирского маршрута и сохранить контроль над важнейшими мировыми коммуникациями, то державы евроатлантизма и континентальной Европы стремятся к созданию новых, независимых от традиционного «английского морского пути», путей в Переднюю, Южную и Восточную Азию. Южный Кавказ же обеими этими блоками рассматривается как единый коммуникационный коридор, в котором не должно быть исключений, которые ставят под сомнение безопасность данных проектов. Поэтому в последние годы Армения все настойчивей привлекается к участию в тех или иных проектах. Запад пытается убедить руководство Азербайджана и Турции в том, что изолированная Армения более неуязвима и неуправляема для них, нежели Армения интегрированная в геоэкономические региональные проекты. Есть достаточно признаков и того, что Азербайджан все больше склонен экспериментировать по проблеме вовлечения Армении в экономическое поле региона. Однако значимость Армении в данных геоэкономических и коммуникационных проектах не сводится к обеспечению безопасности по поводу нивелирования существующего военно-политического конфликта, но и к достижению большего разнообразия в данной геостратегии. Запад, как англо-саксонский, так и европейско-континентальный прекрасно осознает, что внешняя политика Турции все больше приобретает самостоятельность и «автономность». Реализация данных проектов как ни что другое способствует достижению Турцией ее целей, а участие в них Азербайджана как одной из ключевых стран региона, превращает Турцию в «дирижера». Безусловно, это не может отвечать интересам западных держав и они, естественно, постараются предлагать альтернативные пути. Так что по мере наращивания коммуникационных проектов будет возрастать интерес к Армении со стороны США, поскольку для контроля над турецкими стратегиями на Востоке США все больше будут нуждаться в Армении и, возможно, в других государствах. (Более того, можно предположить, что по мере возрастания самостоятельности Турции для США возрастает значение отношений с Ираном). В связи с этими же факторами возрастает значение Грузии, роль которой в геостратегическом положении Армении двояка. С одной стороны, Турция пытается осуществить геостратегический обход Армении, а с другой теряется значимость для США таких проектов, как «изъятие» у Армении Мегринского «клина». ( В последнее время западным сообществом Армении предлагается создать «институциональные коридоры» для свободного и практически неподконтрольного для нее транспортного сообщения между Турцией и Азербайджаном, как политическую базу для урегулирования отношений между этими государствами и Арменией.) В данных новых политических условиях Армения в значительной мере теряет свою геостратегическую ценность для России и Ирана. Тем более, что Грузия и далее останется большой проблемой для России. Если даже предположить, что в Грузии будет изменен политический режим и страна предпочтет более пророссийскую внешнюю политику, то и тогда геоэкономические и коммуникационные проекты будут чрезвычайно важны для Грузии. Не располагая крупными ресурсами универсальных ресурсов, Грузия может надеяться на доходы, получаемые от использования ее коммуникаций. Россия не в состоянии в ближайшее время компенсировать Грузии данные доходы, объем которых может составить через 5 – 7 лет 100 – 120 млн. долл., а возможно и больше. Конечно, сохранение присутствия в Грузии российских войск создаст возможность геостратегического контроля России над данными коммуникациями. Но это небольшое утешение, так как, во-первых, ресурсы Евразии все равно достанутся Западу, а пророссийская ориентация Грузии при доминировании Запада в экономической сфере выглядит весьма сомнительно. Однако стоит обратить внимание на то, что Турция и Грузия всерьез взялись за сооружение железнодорожной магистрали Карс – Ахалкалаки. В новых условиях Карская область приобретает важное геостратегическое значение для Турции и других держав в качестве плацдарма для экспансии на Восток. Учитывая, что данная железная магистраль пройдет через Джавахк, данный регион еще долгое время будет находиться в центре внимания российских военных. Все это дает основания осмыслить внешнюю политику Армении и ее участие в различных региональных политических блоках. Не исключено, что Россия будет интересоваться и политико-юридическими основаниями пребывания Карской области в пределах Турции. Вообще, прецедент Карской области может стать серьезным, наряду с Крымом и другими проблемами, уроком истории для России. Главный вывод, который можно сделать в Москве по данному поводу – Армения должна иметь выход по крайней мере к Черному морю. Только это обеспечит безопасность самой России в ближайшие десятилетия. Точно так же и Иран заинтересован в выходе Армении к Каспийскому морю. То, что сейчас кажется немыслимой фантазией, завтра может стать реальной политикой. Остается лишь обсудить вопрос – насколько это было бы выгодно США и отвечало бы их геостратегическим интересам. Так ли выгоден США геостратегический обход Армении, который сейчас осуществляется под их патронажем в обозримой перспективе? Внутриполитические и общественные факторы. В Грузии и в Армении сложилась, в целом, благоприятная ситуация и сформировались позитивные общественные настроения относительно армяно-грузинских политических отношений. В Армении по существу отсутствуют какие-либо антигрузинские настроения. Ни одна из политических партий и группировок в Армении не выдвигает политических проектов, могущих нанести ущерб грузинской государственности. Армения заинтересована в обеспечении политической и социальной стабильности в Грузии, в разблокировании «сухумского» транспортного направления, в создании механизмов урегулировании культурно-социальных проблем армянского населения Грузии, которое составляет 8% от общей численности ее населения. Вместе с тем, Армения рассматривает наличие российских военных баз в Грузии как фактор противостояния Турции, и такой подход никак не может восприниматься в Грузии как позитивная для нее позиция соседнего государства. Армения также опасается возобновления военных действий в зоне грузино-абхазского противостояния, что ставит под угрозу армянское население Абхазии и вовлечет его в данный вооруженный конфликт. Политическое руководство Грузии также пытается обеспечить постоянный политический диалог с Арменией на уровнях правительств, парламентов и местной администрации в целях не допустить усиления проблемных моментов. Весьма важное значение имеют, как уже отмечалось, также позиции и взгляды политических партий Грузии. Перед грузинским истеблишментом стоят иные приоритетные и труднорешаемые внешнеполитические проблемы, но отношения с Арменией практически постоянно обсуждаются в парламентских и партийно-политических кругах, а также в СМИ. В целом ведущие политические партии Грузии достаточно конструктивно рассматривают возможности решения возникающих вопросов с Арменией. Это касается как правых (как правило, безальтернативно ориентированных на Запад), так и левых партий. В большинстве данных партий – «Национал-демократической», «Народной», «Республиканской», «Лейбористской», «Социалистической», «Промышленность спасет Грузию» и других накоплен немалый опыт отношений с политическими партиями и парламентариями Армении. По общему признанию, парламентские связи имеют важное значение и носят конструктивный, деловой характер. Ряд грузинских партий настроены на вовлечение армянского населения Грузии в общегрузинскую политическую и общественную жизнь. В армяно-населенных районах Южной Грузии и в Тбилиси армянское население, несмотря на некоторые категоричные оценки, голосует за правящую партию «Союз граждан», отнюдь не столь однозначно, как это принято считать. Много голосов армянских избирателей отдается двум умеренно-левым партиям – «Лейбористской» и «Социалистической», а также «Национально-демократической». Некоторое влияние на армян Грузии имеет блок «Возрождение». Благодаря деятельности умеренно-левых партий в Грузии постепенно меняется предвзятое отношение грузин к традиционной армянской партии – Армянской Революционной Федерации «Дашнакцутюн», к некоторым традиционным политическим идеям в Армении. Вместе с тем, в Грузии имеются партии (в основном немногочисленные), которые практически не скрывая свое резко отрицательное отношение к политике Армении, но тем не менее не демонстрируют своего отношения публично. Наиболее негативную роль играют политические группировки, принадлежащие к категории «дикого», местечкового национализма и их СМИ. В выступлениях и публикациях данных групп и деятелей в отношение Армении и армян можно обнаружить высказывания, схожие с тезисами, господствующими в Германии в 30-тых годах. Однако уже стало очевидным, что данные группы остаются маргинальными и не имеют шансов на приобретение сколь-либо серьезных позиций в политике и обществе. Следует отметить, что в грузинском обществе усиливается понимание того, что на национальной политической арене Грузии нет места политическому экстремизму, иррациональному этническому национализму или различным типам этнофобии. Консолидация грузинского общества и грузинской нации возможна вокруг идеи создания сильного, демократического государства, а не на базе этнического национализма государство-образующего народа. Такие попытки в ряде новых независимых государств неизменно приводили к подрыву самой государственности. Наиболее сложной проблемой в армяно-грузинских отношениях является социально-культурное и политическое положение области Джавахк –Джавахетия. В Грузии сохраняются опасения по поводу возможного развития сепаратистских идей среди армянского населения данной области. Армяне Джавахка связывают с сохранением сложившегося этно-демографического баланса возможность сохранить свою идентичность, свои права на местное самоуправление. Можно предположить, что если бы Грузия в целом находилась в более благоприятных экономических и социально-политических условиях, проблемы в Джавахке не выглядели бы столь тупиковыми и нерешаемыми. Практически нет надежд на создание рабочих мест после сокращения или полного вывода российской военной базы в Ахалкалаки. Различные намерения европейских структур решить экономические и социальные проблемы этой области воспринимаются скептически, принимая во внимание недоверие к исполнению данных программ правительством Грузии. Вызывают недоверие и местные мафиозные группы, наживающиеся на бедах и проблемах народа. Отсутствие нормального транспортного сообщения с Арменией, ограничения на поставки электроэнергии из Армении в данные районы, которые вводит местная и столичная администрации Грузии, также вызывают вполне определенные настроения. Следует отметить, что армянское население Джавахка – Джавахети никогда не представляло собой «рядовую» часть армянского народа. Армяне данной области всегда активно участвовали в армянской и имперской общественной жизни. Это нашло проявление и в их участии в карабахской войне. Вовлечение данной части армянского населения в политическую и общественную жизнь Грузии представляется проблематичным, и со стороны Грузии было бы ошибочным чинить препятствия связям данного населения с Арменией. Чем свободнее будут эти отношения, тем лояльнее будет данное армянское население грузинской государственности. Грузия официально объявила о намерениях развивать принципы федерализма. Это несомненно явится важным шагов в укреплении грузинской государственности. И хотя пока не понятны формат и уровень симметричности предполагаемой модели федерализма в Грузии, нет четких представлений о перспективах решения проблемы Абхазии и Южной Осетии, возможно, некоторые проблемы будут возникать также в грузино-населенных регионах страны, тем не менее, дело не в формальных политических схемах и моделях. Федерализм должен опираться на достаточно развитые экономические отношения и развитые элементы гражданского общества. Именно поэтому вряд ли можно ожидать в Грузии эффективного применения методов федерализма и расширения местного самоуправления в ближайшее время. (Это подтверждает политическая практика России). Грузия и Армения оказались в весьма сложных исторических условиях, которые во многом обусловлены сильными конкурентными геостратегиями в регионе Южного Кавказа и в соседних регионах. Пока накоплена критическая масса факторов, отрицательно влияющих на развитие и укрепление армяно-грузинских отношений. При этом, несомненно, превалируют внешние факторы. Вместе с тем, именно армяно-грузинские отношения имеют функцию предотвращения и ослабления внутрирегионального и более глобального противостояния и конфронтации региональных держав и других государств. Имеются значимые взаимные интересы в развитии коммуникационной, энергетической и общеэкономической инфраструктуры, возможно и производственных комплексов, имеющих импортозамещающее и экспортное значение. Однако главным преимуществом армяно-грузинских отношений является мощный пласт общих для обоих народов культурных, религиозных и нравственных ценностей. Эти аспекты не могут заменить полноценные, развитые политические отношения, но они в значительной мере компенсируют их несовершенство. |