|
59 правоту своих принципов и должны приступить к началу своих работ».108 Необходимо также отметить, что и в своей повседневной социально-экономической деятельности, представители белого движения, зачастую, основывали свои действия на пропагандистских мифологемах, относящихся к комплексу христианских мифических представлений, традиционно присутствующих в сознании той части населения Юга России, которая исповедовала православие. «Добровольческое движение должно быть всеобщим. Снова, как в старину, 300 лет тому назад, вся Россия должна подняться всенародным ополчением на защиту своих оскверненных святынь и своих попранных прав...».109 Но действительность была намного сложнее ярких пропагандистских образов. Борьба внутри правительства Российского Юга была скрыта от посторонних, но слухи о ней неизбежно просачивались через закрытые двери, нередко в преувеличенном и искаженном виде. В результате «центральная власть» стремительно теряла авторитет. У самих членов Особого совещания его работа тоже вызывала критику. Уже в апреле 1919 г. Астров писан Деникину: «Особое совещание невероятно быстро обратилось в плохое бюрократическое учреждение старого типа... Это фабрика постановлений, из которых половина никому не нужна и ничего не создаст».110 Примечательно, что и сам руководитель Белого движения на Юге России осознавал не эффективность созданного им правительства, но поделать с этим ничего не мог. Но если в период побед Белой армии эти недостатки государственного аппарата не были столь заметны и актуальны, то в период поражений и неудач его неэффективность становилась смертельно опасной для Белого дела. Ситуацию можно было исправить следующими мерами: 1(* ГАКК. Ф. 1542. On. 1. Д.14. Л.4 104ГАКК. Ф. 1255. On. I. Д.6. Л.75. 110Из истории гражданской войны // Новый журнал (Ныо-Йорк). 1986. Кн. 163. С. 177. |
Приведенные выше соображения позволяют сделать вывод: политический и идейный плюрализм, свойственный белой пропаганде, прямо вытекал из идеологии белого дела. Основополагающим принципом идейновоспитательной работы он стал частично из-за теоретических представлений белых идеологов о демократии, а также потому, что при пестром социальнополитическом составе Белого движения и белых армий добиться высокой действенности пропаганды было легче всего за счет дифференцированного подхода к разным классам и социальным группам, начавшим борьбу с большевиками. Борьба внутри правительства была скрыта от посторонних, но слухи о ней неизбежно просачивались через закрытые двери, нередко в преувеличенном и искаженном виде. В результате центральная власть стремительно теряла авторитет. У самих членов Особого совещания его работа тоже вызывала критику. Уже в апреле 1919 г. Астров писал Деникину: «Особое совещание невероятно быстро обратилось в плохое бюрократическое учреждение старого типа ... Это фабрика постановлений, из которых половина никому не нужна и ничего 298 не создает». Положение можно было изменить двумя способами: либо отказавшись от диктатуры, либо от претензий на ее «национальный» характер. Первый вариант предполагал закрепление принципа разделения властей. При наличии автономного правительства, сформированного из технократов, борьба внутри законодательного органа (особенно учитывая, что любое его решение подлежало утверждению главнокомандующим) перестала бы быть столь опасной. В конце мая 1919 г. К.Н. Соколов в качестве управляющего отделом законов представил А.И. Деникину проект реорганизации Особого совещания. Предполагалось преобразовать его в Совет министров, а параллельно создать специальную палату из членов, назначаемых главнокомандующим, для предварительного обсуждения законов. Мотивировалось это предложение чисто техническими аргументами существующей путаницей в нормативных актах, но правые воспринимали его как бомбу, подброшенную кадетами. Впрочем, бомба оказалась Из исгории гражданской войны // Новый журнал (Нью-Йорк). 1986. Кн.163. С.177. |