|
социальной атрибуции состоит в утверждении и поддержании позитивного образа своей группы. В логике «наивного анализа» это означает, что, например, успех члена своей группы и неудача члена чужой группы объясняются внутренними (личностными) причинами, а неудача «своего» и успех «чужого» внешними (обстоятельственными) причинами. Потребность в механизме каузальной атрибуции возникает, когда в общении обнаруживаются непредвиденные барьеры, трудности, обусловленные разным пониманием участниками взаимодействия какихлибо проблем, рассогласованием между ожидаемым и реальным поведением, столкновением интересов и т. д., словом, когда становится невозможным «прочтение» совершающихся событий, что называется, с первого взгляда. С помощью процессов категоризации и интерпретации человек тем или иным образом «определяет» ситуацию. Следствием этого «определения»% ситуаций становится его поведение, которое он строит в> соответствии со своим «определением». Следовательно, человек не просто реагирует на ту или иную ситуацию, но определяет се, одновременно «определяя» себя в этой ситуации. Тем самым личность фактически сама создает, конструирует тот социальный мир, в котором живет, — возможность увидеть это и составляет, пожалуй, наиболее притягательную черту исследований в области восприятия психологии социальных ситуаций. Быстрое развитие когнитивной психологии и психосемантики позволяет сегодня отвечать на вопрос, почему люди различно воспринимают одни и те же ситуации, почему они, обладая примерно равным набором стратегий, выбирают неодинаковые способы разделения конфликтов. Психологи стали рассматривать ситуации с точки зрения самого субъекта, его «внутренней реальности» [16]. Они исходят из положения о том, что человек на протяжении всей жизни строит, достраивает и перестраивает глубоко личностную «теорию мира», включая и его самоконцепцию. Как пишет Л.И. Анцыферова, «весь опыт жизни, а также предвосхищаемое будущее закрепляется в мини-теориях, в виде систем значений и 97 |
165 Рассматривая логику «наивного анализа человека с улицы», авторы атрибутивных теорий обычно интересуются ходом умозаключений одиночного наблюдателя и оставляют без внимания социальный контекст его интеллектуальной активности. В действительности же свои умозаключения мы нередко делаем на основе предварительного обсуждения с окружающими нас людьми: иногда случайными собеседниками, чаще членами одних с нами социальных групп (семейных, профессиональных, этнических и т. д.). На это обстоятельство обратили внимание европейские психологи, в частности Ч. Лнтаки, М. Хьюстон, И. Яспарс. Они полагают, что процесс атрибуции в реальной жизни (а не в искусственных экспериментальных условиях, типичных для проверки моделей каузальной атрибуции) во многом г носит социально детерминированный характер (424). Иными словами, атрибуция социальна по своему происхождению: возникает и развивается (формируется) в ходе социального взаимодействия, испытывает влияние социальной информации, нередко сходна для членов одной социальной группы. Отсюда введение в научный оборот понятия социальной атрибуции. По мысли ученых, оно касается повседневного основанного на здравом смысле объяснения причин и результатов социального поведения людей с учетом общественных условий их жизни. Ученые подчеркивают также зависимость процесса атрибуции от принадлежности индивида к конкретной социальной группе, доминирующих в ней представлений и стереотипов. При этом одна из важнейших функций социальной атрибуции состоит в утверждении и поддержании позитивного образа своей группы. В логике «наивного анализа» это означает, что, например, успех члена своей группы и неудача члена чужой группы объясняются внутренними (личностными) причинами, а неудача «своего» и успех «чужого» внешними (обстоятельственными) причинами. Какое же место занимает феномен каузальной (или, как полагают некоторые ученые, социальной) атрибуции в общем социально перцептивном процессе? По мнению специалистов (Г.М. Андреева, Ю.С. Крижанская и 166 В.П. Третьяков, X. Хекхаузен (24, 165, 391)), это важный механизм социального познания. Специфика же его состоит в том, что он необязателен для каждой ситуации общения. Порою причины действий, совершаемых другими, выступают для нас как самоочевидные, ожидаемые, и нет необходимости прибегать к специальному атрибутивному анализу. Потребность в нем возникает, когда в общении обнаруживаются непредвиденные барьеры, трудности, обусловленные разным пониманием участниками взаимодействия каких-либо проблем, рассогласованием между ожидаемым и реальным поведением, столкновением интересов и т. д., словом, когда становится невозможным «прочтение» совершающихся событий, что называется, с первого взгляда. Именно в таких случаях каузальная атрибуция «работает» как социально-перцептивный механизм, порою (когда требуется особенно тщательный причинно-следственный анализ и уяснение участниками взаимодействия точек зрения друг друга) содержательно приближаясь к «идеальным» теоретическим моделям. «Каждый жизненный мир характеризуется пространственно-временной организацией», считает Ф.Е. Василюк и описывает его в терминах хронотопа (60, с. 55). При этом в соответствии с различением внешнего и внутреннего аспектов жизненного мира он отдельно описывает внешнее и внутреннее время пространство. Внутренний аспект хронотопа описывает структурированность внутреннего мира, т. е. наличие или отсутствие «сопряженности», под которой Ф.Е. Василюк понимает субъективную объединенность различных единиц жизни. «Сопряженность» выражается в связанности между собой различных жизненных отношений во внутреннем пространстве. Во временном аспекте «напряженность» означает наличие субъективных связей последовательности между реализацией отдельных отношений. В.Н. Мясищев определяет отношения как «систему индивидуальных, избирательных, сознательных связей личности с различными сторонами объективной действительности» (278, с. 161). Как видим, автор, во-первых, 168 Таким образом, человек не просто реагирует на ту или иную ситуацию, но определяет ее, одновременно «определяя» себя в этой ситуации. Тем самым личность фактически сама создает, конструирует тот социальный мир, в котором живет, — возможность увидеть это и составляет, пожалуй, наиболее притягательную черту исследований в области восприятия психологии социальных ситуации. Быстрое развитие когнитивной психологии и психосемантики позволяет сегодня отвечать на вопрос, почему люди различно воспринимают одни и те же ситуации, почему они, обладая примерно равным набором стратегий, выбирают неодинаковые способы разделения конфликтов. Психологи стали рассматривать ситуации с точки зрения самого субъекта, его «внутренней реальности» (31). Они исходят из положения о том, что человек на протяжении всей жизни строит, достраивает и перестраивает глубоко личностную «теорию мира», включая и его самоконцепцию. Как пишет Л.И. Анцыферова, «весь опыт жизни, а также предвосхищаемое будущее закрепляется в мини-теориях, в виде систем значений и зависимостей, убеждений и ценностей они-то и регулируют восприятие и представления человека, определяют интерпретацию окружающего мира и действия в нем субъекта. Свою теорию субъект стремится сделать упорядоченной, взаимосогласованной теорией предсказуемого и понятного мира» (31, с. 34). Благодаря работам К. Левина, а также других представителей когнитивного феноменологического подхода сегодня в социальной психологии общепринятым является представление о том, что «поведение определяет ситуация, как она дана субъекту в его переживаниях, как она существует для него» (390, с. 74). Наряду с прототипами, стереотипами, эталонами конфликтная ситуация занимает определенное место в репрезентации социального мира. Она вносит некоторую упорядоченность в общую картину мира, выполняя тем самым, как нам кажется, системообразующую функцию во взаимодействии личности и социума (интериндивидуальный аспект) и представляя системное образование, |