|
23 и национальные интересы до сих пор не являются определяющим моментом при выработке внешнеполитической линии.1 Стефано Сильвестри, характеризуя внешнюю политику Италии, указывает на ее пассивность и несамостоятельность, которые проявились в так называемой «политике сидения» (la politica del sedere). Такая дипломатия характеризуется стремлением Италии главным образом занять место на как можно большем числе международных форумов, объединений и групп с тем, чтобы продемонстрировать свою причастность к принятию серьезных международных решений, однако, без реального участия в их подготовке и реализации.12 Ряд итальянских экспертов относится с нескрываемым пессимизмом к попыткам Италии играть более активную роль в мире и единственной надеждой для Италии видят постепенное вытеснение национальных структур управления европейскими институтами, что, по их мнению, приведет к подлинному возрождению Италии.3 И все же, несмотря на широкую критику, курс на активизацию внешней политики лег в основу практических действий итальянского МИД, которые не сводились только к урегулированию международных и национальных конфликтов, но и были направлены на достижение иных «глобальных» целей. Колоссальные изменения роли институтов глобального регулирования привело и к повышению внимания итальянских экспертов к деятельности структур ООН, что выразилось в желании Италии в 90-е гг. получить более значимое положение в рамках СБ ООН. При этом и политические шаги по этому вопросу и их экспертная аргументация шли в двух направлениях. Первое было связано с расширением круга 1Molirmri М. L'interesse nazionale. D ied storie dell'Italia nel mondo. Roma-Ban: Laterza. 2000. 2 Silvestri S. Intervento. //II sistema Italia. Gli interessi naziormli italiani nel nuovo scenario intemazionale. Miiano; Franco Angcli. 1997. P,75. 3 De Cecco M. The Euro and the Italian Economy. //The International Spectator. 1998. №2. P.42. |
« Помимо Балкан, в 1990-2000-е годы Италия пыталась внести свой вклад и в процесс ближневосточного урегулирования. Ближневосточный конфликт превратился в своеобразный тест на прочность для итальянской внешней политики. Многие авторы использовали именно этот пример, чтобы показать слабость и нескоординированность итальянской внешней политики, недостаточно четкую позицию по отношению к Израилю и его арабским соперникамi Пассивность и несамостоятельность итальянской дипломатии проявлялась еще в так называемой «политике сидения» (la política del sedere) устремления Италии главным образом состояли в том, чтобы занять место на как можно большем числе международных форумов, объединений и групп для того, чтобы продемонстрировать свою причастность к принятию серьезных международных решений без реального участия в их подготовке и реализации2 Но, несмотря на всестороннюю критику, курс на активизацию внешней политики лег в основу практических действии итальянского внешнеполитического ведомства. Они не сводились только к урегулированию конфликтов, но и были направлены на достижение иных «глобальных» целей. Эти аспекты также получили свое отражение в итальянской научной политической мысли. К примеру, усиление процессов и институтов глобального регулирования привело и к повышению внимания итальянских экспертов к деятельности структур ООН. Это совпало и с интенсификацией попыток Италии в 1990-е годы получить более значимое положение в рамках СБ ООН. При этом и политические шаги по этому вопросу и их экспертная аргументация шли в двух направлениях. Первое было связано с расширением круга постоянных членов СБ ООН и включения в него Италии. Другой подход, который оформился, в частности, в 1 Molinari M. L'interesse nazionale. Dieci storie deU'Italia nel mondo. Roma-Bari: Laterza. 2000; Frescobaldi D. Con gli occhi degli altri. Pregi e difetti del proprio paese nell'esperienza di un inviato spéciale. Firenze: Le Lettere. 2000 2Silvestri S. Intervento. // II sistema Italia. Gli interessi nazionali italiani nel nuovo scénario intemazionale. Milano: Franco Angeli. 1997. P.75. 25 |