|
73 командование объединенным флотом переходит от одной страны к другой раз в два года.1 Усиление активности в сфере региональной безопасности со стороны средиземноморских стран Западной Европы можно объяснить еще и определенной разницей в приоритетах. Так, если для США первостепенное значение имеют все-таки проблемы Ближнего Востока и Восточного Средиземноморья, а ситуация в Магрибе до сих пор играет подчиненную роль, то для западноевропейцев именно Магриб является основным vis-avis и как источник рисков, и как возможный партнер, ближневосточные же противоречия от них более далеки и потому не столь актуальны. Кроме того, не стоит упускать из виду того обстоятельства, что конфликтный потенциал по крайней мере Западного Средиземноморья лишь в небольшой степени носит военный характер. По большей части, на что указывают западные аналитики, он обусловлен экономическими и политическими причинами (недостаток (с точки зрения классической западной демократии) политической легитимности ряда режимов в «третьих» странах региона). И исходя из этого, ряд западных экспертов считает, что проводить кризисное урегулирование в Средиземноморье лучше сможет не НАТО, а ЕС, поскольку именно последний обладает инструментарием для решения экономических проблем, а через свою Общую внешнюю политику и политику в сфере безопасности (Common Foreign and Security Policy (C1;SP)) он получил возможность использовать свои рычаги и для политического урегулирования в регионе. Формально, CFSP в Средиземноморье начала осуществляться с Лиссабонского саммита ЕС в 1992 г., когда были выработаны его основные принципы применительно к этому региону: -соблюдение международного права (Устава ООН и резолюций СБ ООН); 1www.Ualync\vs.ru/material_3867_p.htm! |
ориентированным правящим элитам), а с другой стороны рост фундаментализма (как заменителя идей социализма) и панарабской солидарности при сохранении традиционного недоверия к Западу1. В то же время, при очевидном расхождении интересов самих западных стран в данном регионе (если для США первостепенное значение имеют всетаки проблемы Ближнего Востока и Восточного Средиземноморья, а ситуация в Магрибе до сих пор играет подчиненную роль, то для западноевропейцев именно Магриб является основным vis-a-vis и как источник рисков, и как возможный партнер) обозначились их амбиции еще более усилить свои позиции, что становилось все более сложным делом, так как отсутствие глобального противостояния привело к дроблению Средиземноморья на субрегионы, группы государств. Одновременно, возникла конкуренция за получение западной помощи между исламскими и арабскими странами и перешедшими к рыночно-демократическим реформам странам Центральной и Восточной Европы, что также усложнило комплекс средиземноморский политики. Явно возрос «удельный вес» Турции, уже не просто как юговосточного бастиона НАТО, но и силы, претендующей на то, чтобы выступать в регионе на «ведущих ролях». На этом фоне еще более резко обозначилось определенное дистанцирование Анкары от арабских стран и Ирана, а также ее стремление стать региональным центром силы за счет формирования вокруг себя однополюсной конфигурации политических и военно-политических связей с подходящими для этого по разным параметрам партнерами (создание исламской «восьмерки» на основе религиозного фактора), соседями (военные соглашения Турции с Болгарией). Эти моменты усугублялись другими, традиционно существовавшими или до поры до времени пребывавшими в латентном состоянии, но обострившимися проблемами, характерными в основном для «третьих» т _____________________ 1Jean С. II nuovo ordine intemazionale ed i problemi del Mediterraneo / Relazione alia Riunione Ueo. Roma, aprile 1993. 104 |