|
ций (тематические сборники1 и публикации в исторических журналах), то можно сделать вывод о ее весьма незначительном развитии в количественном отношении2. По окончанию Гражданской войны в историко-источниковой базе резко увеличилась доля мемуаров, дневников, эпистоляриев. В 20-х гг. было опубликовано отдельными книгами и в журналах около 600 наименований мемуаров3. Кроме того, следует выделить в отдельную группу работы, классифицируемые как труды мемуарно-исследовательского характера. Они содержат большое количество документов, отдельные из которых можно расценивать как уникальные, но авторам, не имевшим, как правило, базового исторического образования, не всегда удавалось качественно проанализировать имевшийся в их распоряжении документальный материал. Такие труды, по мнению соискателя, можно расценивать как занимающие промежуточное положение между собственно мемуаристикой (видом исторического источника) и собственно научной литературой. Для темы диссертационного исследования в трудах анализируемой группы можно почерпнуть небезынтересный материал как источникового, так и исследова1 См., например: Советы в эпоху военного коммунизма (1918-1921) : сб. док.. М., 1929. Ч. 2. 2 Всего было издано 91 название литературы археографического плана, из них 60 опубликованы в журналах, в том числе, в «Красном архиве» 23. Из 31 специального сборника документов по истории Гражданской войны 23 сборника содержат только советские документы, 6 сборников документы из лагеря белых, в остальных двух сборниках имеются документы смешанного характера (см.: Шерман И.Л. Указ. соч. С. 41). Видимо, в данной связи, полагает диссертант, можно согласиться с мнением советских исследователей Т.В. Иваницкой и М.С. Селезнева, высказанном еще в 1962 г. Они писали: «Некоторые публикаторы не ставили перед собой задачу всесторонней характеристики той или иной исторической проблематики с помощью публикации документов. Допускались ошибки в оценке документов в предисловиях, примечаниях и др. В приемах публикаций наблюдался разнобой» (Т.В. Иваницкая, М.С. Селезнев. Периодизация истории советской археографии //Труды Московского историко-архивного института. М., 1962. С. 86. Т. 15). 3См.: Шерман И.Л. Указ. соч. С. 36. |
историки жаловались на недостаток архивных материалов539. С другой стороны, если судить об археографии 1920-х гг. с точки зрения двух основных форм публикаций (тематические сборники540 и публикации в исторических журналах), то можно сделать вывод о весьма ее незначительном развитии в количественном отношении541. Знаковым событием стало открытое письмо И.В. Сталина в журнал «Пролетарская революция» (ноябрь 1931 г.) «О некоторых вопросах истории большевизма». По сути, это был удар по источниковедению, так как архивные разыскания большевистский лидер оскорбительно назвал «копанием в случайно подобранных бумагах», а исследователей, которые строили свою работу на основе архивных материалов «архивными крысами»542. Таким образом, архивные разыскания и документальная основа исторических исследований — главное условие их достоверности и научности, ставились под сомнение. С 1931 г. архивы стали работать в режиме бесконечных ограничений и запретов. В источниковой базе резко увеличилась доля мемуаров, дневников, эпистоляриев. В 1920-х гг. опубликовали отдельными книгами и в журналах около 600 названий мемуаров543. Кроме того, следует выделить в отдельную группу работы, классифицируемые как труды мемуарно-исследовательского характера. В них имеется большое количество документов, отдельные из которых можно расценивать как уникальные. Правда, авторам, не имевшим, как правило, базового исторического образования, не всегда удавалось качественно проанализировать имевшийся в их распоряжении документальный материал. Такие рабо213 5390 б этом, в частности, писал А. С. Бубнов в предисловии к первому тому истории гражданской войны (см.: Гражданская война 1918 -1921. -М ., 1923.-Т . 1. С. 7.). 540См., напр.: Советы в эпоху военного коммунизма (1 9 1 8 1921): сб. документов. Ч. 2 .-М ., 1929. ^'Всего было издано 91 название литературы археографического плана, из них 60 опубликованы в журналах, в том числе в «Красном архиве» — 23. Из 31 специального сборника документов по истории Гражданской войны 23 сборника содержат в себе только советские документы, 6 сборников — документы из лагеря белых, в остальных двух сборниках имеются документы смешанного характера (см.: Шерман И. Л. Указ. соч. С. 41.). Видимо, в данной связи, можно согласиться с мнением советских ученых Т.В.Иваницкой и М.С.Селезнева, высказанном еще в 1962 г.: «Некоторые публикаторы не ставили перед собой задачу всесторонней характеристики той или иной исторической проблематики с помощью публикации документов. Допускались ошибки в оценке документов в предисловиях, примечаниях и др. В приемах публикаций наблюдался разнобой» (Иваницкая Т. В. Периодизация истории советской археографии / Т. В. Иваницкая, М. С. Селезнев // Тр. Моск. ист.-арх. ин-та. М., 1962.-Т . 15.-С . 86.). 542ПР. -1931. -№ 6. С. 3-12. 543 См.: Шерман И. Л. Указ. соч. С. 36. ты, по мнению соискателя, можно расценивать как занимающие промежуточное положение между собственно мемуаристикой (видом исторического источника) и собственно научной литературой. В них можно почерпнуть небезынтересный материал как источникового, так и исследовательского характера. Правда, исследовательского материала имеется меньше; он изложен, главным образом, в ключе обозначения проблемы деятельности властных структур по укреплению морального духа Вооруженных сил Советского государства544. Характерно, что исследователи в то время могли использовать разнообразные работы о революции и Гражданской войне, издававшиеся в большом количестве в Советской России545. В данной литературе видное место занимали и мемуары белогвардейцев. Власти не препятствовали их свободному изданию. В печати постоянно появлялись рецензии на книги белой эмиграции546. Но большинство историков того времени исходили из посылки о том, что если мемуары советских участников Гражданской войны отличаются беспристрастностью и весьма близки к освещению событий, то воспоминания белогвардейцев, тем более изданные в эмиграции, являются тенденциозными и необъективными. Следовательно, уже тогда в определении критериев достоверности мемуарных источников главенствующее положение занял классовый подход. Большинство ученых исходило из того, что в качестве соответствующего критерия должен рассматриваться источник, отличающийся наибольшей степенью достоверности и авторитетности. Это, в первую очередь, — труды руководящих деятелей партии и советского государства. Такой подход прослеживается в исследованиях белой мемуаристики. В них, по мнению диссертанта, налицо од214 544См.: Антонов-Овсеенко В. А. Записки о гражданской войне: в 4 т. / В. А. Антонов-Овсеенко. М., 1924 1932; Парфенов П. С. Гражданская война в Сибири. 1918 1920 / П. С. Парфенов. М., 1924; Ветошкин М. А. Революция и гражданская война на Севере / М. А. Ветошкин. М., 1929; Егоров А. И. Львов — Варшава / А. И. Егоров. М., 1929; Махарадзе Ф. Борьба за Советскую власть в Грузии / Ф. Махарадзе. М., 1928 и др. ,45Даже такой ярый противник большевизма, как В. Бурцев писал Б. Николаевскому из Парижа, что ему в последнее время попадает много исторической литературы, которую он читаетс увлечением. Бурцев восхищался тем, что в Советской России историки могут работать «в блестящих условиях». Он считал, что создается настоящая школа изучения русского революционного движения. Эта русская литература, — заключает автор письма, — не имеет широкого размаха в выборе тем. Нет в ней и широты критики. Но то, что она теперь делает — огромное богатство, и в будущем «им можно прекрасно воспользоваться для изучения русского революционного движения» (ГАРФ. Ф.9217. Оп.1. Д.2. Л.Юоб.). 546Например, с 1921 по 1928 гг. в журнале «Пролетарская революция» было опубликовано 25 рецензий (подсчет по: ПР.-сист. каталог.-М., 1931). |