|
Исходя из вышесказанного, методология историографического исследования патриотического воспитания военнослужащих в 1918-1991 гг. заключается в комплексном, целостном использовании всего массива источников, историческом и теоретическом анализе вопросов, изучаемых в литературе. Это связано, по мнению автора, в первую очередь с тем, что историографическая реальность в том виде, в каком она раскрывается перед нами, настолько многогранна, что с точки зрения современной гносеологии науки, методика ее изучения должна быть охарактеризована как комплексная. Такой подход определен и тем фактом, что сам объект изучения, сама историческая реальность, исследуемая историографами во всем ее многообразии, носит комплексный характер1. При этом историографическое познание выступает как специальная историко-познавательная деятельность, главной целью которой является научное познание процесса исследования конкретной исторической проблемы и обеспечение тем самым необходимых познавательных предпосылок для разрешения ее на качественно более высоком уровне. В контексте данных основополагающих теоретических положений автор выстраивает процесс историографического познания заявленной проблемы. Эти положения являются своего рода общими стратегическими теоретико-методологическими ориентирами. В интересах непосредственного истории // Социоя. исслед. 1992. № 12. С. 90-97; Гумилев Л.Н. От Руси к России. Очерки этнической истории. М., 1993; Курс истории в вузе. М. : Российский Университет, 1993; Хайдеггер М. Время и бытие. М., 1993; Ясперс К. Смысл и назначение истории. М.,1993; Тойнби А.Д. Цивилизация перед судом истории. М., 1996; Грибов Л. Как учить историю // Высшее образование в России. 2001. № 5. С. 87-92 и др. 1 Такой подход в последние годы становится преобладающим в отечественной исторической науке. См.: Ковальченко И.Д. Методы исторического исследования. М., 1987; ХвостоваК.В. К вопросу об историческом познании// Новая и новейшая история. 1993. № 3. С. 20-28; Кудрявцев В.Н. Об особенностях социальных и гуманитарных наук // Новая и повейшая история. 1993. № 3. С. 3-4; Исторические исследования в России: тенденции последних лет: сб. ст. М., 1996; Савельева И.М., Полетаев А.В. История и время. М., 1997; Лекторский В. Историческое познание // Свободная мысль XXI века. 2001. № 7. С. 75-88.'. |
1) приоритет рационализма в процессе историко-научного и, в том числе, 31 историографического познания; 2) осторожное, взвешенное отношение к постмодернистским концептуальным построениям в сфере теории, методологии и истории исторической 49 науки ; 3) признание закономерности и необходимости перехода от эмпирического уровня в познании исторического и историко-познавательного процесса к теоретическому уровню его понимания и объяснения. При этом историографическое познание выступает как специальная историко-познавательная деятельность, главной целью которой является научное познание процесса исследования конкретной исторической проблемы и обеспечение тем самым, необходимых познавательных предпосылок для разрешения ее на качественно более высоком уровне. В свете данных основополагающих теоретических положений соискатель и строит процесс историографического познания своей проблемы. Они, эти положения, являются своего рода 49Для постмодернистского понимания и осуществления историко-научного познания характерно разочарование в глобальных историко-теоретических построениях. Выглядит дискуссионным в постмодернистских концепциях, полагает соискатель, излишняя концентрация внимания на выражении недоверия к метарассказу, то есть недоверие к тому целостному историческому знанию, которое предлагают историки (см.: Фукуяма Ф. Конец истории? / Ф. Фукуяма И Вопр. философии. 1990. № 3 ,С. 134-155; Ильин И. Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм / И. Ильин. М., 1996; Козловский П. Культура постмодерна / П. Козловский. М., 1997; Лиотар Ж.-Ф. Состояние постмодерна / Ж.-Ф. Лиотар. СПб., 1998; Румянцева М. Ф. Теория истории; Она же. «Теоретическая игра» как способ исторического познания // Мир психологии. 1998. № 4. С. 159-171; Жигунин В. Д. Современные тенденции в историографии (к вопросу о постмодернизме) / В. Д. Жигунин // Итоговая науч. конф. Казанского гос. ун-та за 1997 год [Электрон, ресурс]. Режим доступа: http://www.ksu.rii. Загл. с экрана; Кравцов В. Н. Российская историография постмодернизма / В. Н. Кравцов // Россия в новое время: единство и многообразие ист. развития: материалы рос. межвуз. науч. конф. М., 2000. С. 229-232; Анкерсмит Ф. Р. Историография и постмодернизм / Ф. Р. Анкерсмит// Современные методы преподавания новейшей истории. М., 1996. С. 12-24; С. 32-36 и др.). У постмодернистов в их исторических представлениях, по меткой характеристике Г. Померанца, «господствует незнание и нежелание знать, куда движется человеческое общество» (Померанц Г. Авангардизм, модернизм, постмодернизм / Г. Померанц // Опыты: лиг.-худож., науч.-образов. журн. 2000. -№ 3. С. 113). Одновременно отрицается роль эмоционального и субъективно-личностного в познании. Разумеется, соискатель не скатывается в оценках состояния постмодерна в историографии (в конце-концов, оно имеет место в зарубежной исторической науке; есть у него последователи сегодня и в российской историографии) на позиции огульного нигилизма. Есть, к примеру, рациональное зерно в настороженном отношении постмодернистов к эмоциональному и субъективноличностному аспектам процесса познания. В оценочных суждениях относительно состояния постмодерна в современной историографии можно исходить из оригинального тезиса философа русского зарубежья В.В. Зеньковского: «В истории, как и в природе, если и бывают «скачки» и перерывы, то они не отменяют прошлого, — и чем резче и сильнее эти скачки, тем яснее вырисовывается позже возврат к прошлому, восстановление целостного исторического потока» (Зеньковский В. В. Истоки русской философии / В. В. Зеньковский. Париж, 1950. Т. 2. С. 269). |