|
историографических исследований и предполагает изучение исторических событий и процессов, историографических фактов и историографических источников с позиции определенного класса. Однако на современном этапе приращения исторических знаний классовый подход, безусловно, потерял ту значимость, что придавалась ему в советской исторической науке. Его использование вне связи с другими принципами в историографическом познании, по нашему мнению, недостаточно, так как помимо классовых подходов существуют общечеловеческие, учитывать которые историографу необходимо. В то же время неправильно полагать, что можно достичь исторической истины, если встать на путь искусственной изоляции историографической науки от современной социально-политической борьбы. Историография как наука не может развиваться абстрактно вне исторического пространства и времени. Она находится в органическом единстве с социально-политической ситуацией, имеющей место в стране в тот или иной период ее истории. Говоря о методологической значимости классового подхода при исследовании рассматриваемого периода как методологического принципа историографического познания, можно согласиться с доктором исторических наук С.Д. Половецким, что использование данного подхода вне связи с другими принципами недостаточно, так как в действительности в работе историографа помимо его классовой позиции присутствуют общечеловеческие подходы, не учитывать которые неправомерно1. Например, в господствовавших ранее теоретических построениях о неизбежности усиления противоборства сил социализма и капитализма в мировом масштабе, возможности достижения победы над классовым врагом в современной ядерной войне делалась ставка на противостояние, борьбу 1См.: Половецкий С.Д. Армия и советское общество. 1918-1991 гг. Историографическое исследование. М.: ГАВС, 1995. С. 13. |
(но не совсем достаточных) условий для качественной оценки историографических наработок предшественников. 9. Классовый подход к оценке событий и явлений. Он, как известно, — родовой признак марксистско-ленинской методологии исторических и историографических исследований и предполагает изучение исторических событий и процессов, историографических фактов и историографических источников с позиции определенного класса (пролетариата)61. Однако на современном этапе приращения исторических знаний классовый подход, безусловно, потерял ту значимость, что придавалась ему в советской исторической науке. Его использование вне связи с другими принципами в историографическом познании видится недостаточным, так как помимо классовых подходов присутствуют общечеловеческие подходы, учитывать которые историографу необходимо. Подобные мысли можно подкрепить примером, имеющим отношение к рассматриваемой теме. В советское время в доктринальных установках правившей коммунистической партии проходили такие стержневые мысли: усиление классовой борьбы по мере строительства социализма в одной стране; невозможность поиска компромиссов между буржуазной и коммунистической идеологией, неизбежность усиления противоборства сил социализма и капитализма в мировом масштабе; возможность достижения победы над классовым врагом в ракетно-ядерной войне. Исходя из подобных доктринальных установок формировалось, в том числе, недостаточно всестороннее видение объективной значимости укрепления морального духа армии. В то же время, неправильно полагать, что можно достичь исторической истины, если встать на путь искусственной изоляции историографической науки от современной социальной5К.Маркс (по словам В.И. Ленина), полагал, что необходимо «вскрыть все формы антагонизма и эксплуатации в современном обществе, доказать переходящий характер, неизбежность превращения их в другую форму и послужить таким образом пролетариату, для того, чтобы он как можно скорее и как можно легче покончил со всякой эксплуатацией» (Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т 1. С. 340341). Выглядит закономерным, что политические лидеры и идеологи правившей в нашей стране с ноября 1917 по 1992 гг. коммунистической партии не только узаконили классовый подход в исторической науке, но и возвели его в абсолют, причем, научно обосновав данное деяние (см., напр.: Грылёв А. О. некоторых вопросах методологии военно-исторического исследования / А. О. Грылёв // ВИЖ. 1963. № 5. С. 3-15; Данилов А. М. К вопросу о методологии исторической науки / А. М. Данилов //Коммунист. 1969. -№ 5. С. 68-81; Кедров Б. М. В.И. Ленин и методологические вопросы исторической науки / Б. М. Кедров. М., 1969; Маслов Н. А. Марксистско-ленинские методы историко-партийного исследования / Н. А. Маслов. М., 1983 и др. 39 политической борьбы. Историография, как наука, не может развиваться абстрактно вне исторического пространства и времени. Она находится в органическом единстве с социально-политической ситуацией, имеющей место в стране в тот или иной период ее истории. 9. В качестве особенных методологических подходов следует расценивать тот факт, что соискатель опирался на ряд историко-философских законов62 и понятий, на достижения видных представителей мировой, отечественной исторической и другой общественной мысли, общеметодологические труды, направленные на осмысление истории и историографии как науки. Определенное место в диссертационном исследовании принадлежит ретроспективному рассмотрению теоретических положений, выдвинутых видными представителями отечественной общественной мысли, государственными и военными деятелями о моральном духе армии и его роли как интегрирующего показателя боеспособности вооруженных сил государства. Необходимо подчеркнуть, что современное научное знание — нелинейная система, состоящая из большого числа элементов. Особенность их заключается в том, что они не являются однородными, что еще больше усложняет науку как систему. Поэтому в научном исследовании, кроме методологических подходов, важное место отводится и методологическим принципам. Их значимость в конкретном случае усиливается тем, что предмет исследования диссертации отличается многоаспектностью. Следовательно, не исключаются и плю40 62Понятно, что открыть универсальные законы истории чрезмерно сложно. Можно согласиться с объяснением зарубежного исследователя Э. Майера: «Тому, что не существует никаких законов истории, мы обязаны именно природе самой истории, а не интеллектуальному бессилию самих историков или тем более нехватке фактических данных» (Meyer Е. 1924. Kleine Schriften. Halle (Saale). Verlag von Max Nimeyer. S. 35.). С позицией Э. Майера перекликается позиция румынского историка А. Ксенопола: «...история имеет дело с событиями, происходящим лишь однажды...это не может привести к выработке представления о законе» (Цит. по: Бобахо В. А. Культурология: программа базового курса, хрестоматия, слов. Терминов / В. А. Бобахо, С. И. Левикова. М., 2000. С. 267.). И всетаки законы истории есть. Академик РАН Ю.А. Поляков пишет: «История развивается по определенным законам, определяющим в конечном счете ее поступательный ход. Но проявляются эти законы по-разному в разных странах и в разное время. Они, законы, не обнаруживаются в чистом виде, подобно дистиллированной воде. Они выступают в причудливом переплетении всевозможных обстоятельств — войн, неурожаев, эпидемий, стихийных бедствий, династических коллапсов, трагедий, потерпевших поражение, и триумфа победителей, в бесчисленных проявлениях позора и славы, чести и бесчестия, мужества и трусости, преданности и предательства» (Поляков Ю. А. Историзмы. (Мысли и суждения историка) / Ю. А. Поляков. М., 2001. С. 11.). С такой позицией ученого соискатель солидаризируется. |