|
Изучение проблемы показывает, что, несмотря на сложности, объективно обусловленные активными и масштабными боевыми действиями, уже в 1918-1919 гг. появились первые статьи, очерки и обзоры, в которых затрагивались многие аспекты рассматриваемой нами темы1. Это была популярная литература, близкая по стилю изложения к публицистике. Ее издавала Комиссия по изучению использованию опыта войны 1914-1918 гг. Западного фронта в 1919 г. В нем, в частности, говорилось: «Из широкого обмена мнений, идущих из самых низов нашей армии, мы можем извлечь все самое важное и нужное в интересах непосредственного и быстрого использования опыта гражданской войны» (см.: Гражданская война : научно-популярный военный журнал Реввоенсовета Западного фронта. 1919. № 1 С.2.). В данной связи нельзя не сказать, что командование Красной Армии проявляло заботу о том, чтобы воины воспитывались посредством военной истории, например, через знание истории своих частей. Так, в 1919 г. в одном из приказов Главнокомандующего всеми вооруженными силами республики С.С. Каменева ставилась задача: командирам отдельных частей —немедленно организовать работу по написанию очерков своих частей; штабам дивизий —проверить эти очерки, а штабам округов —издать их и разослать в войска (РГВЛ. Ф. 7. Оп. 3. Д 84. Я 80). Правда, здесь нельзя не констатировать, что широкое привлечение к исследовательской работе лиц, не имеющих профессионального базового исторического образования, сказалось далеко не лучшим образом на научном качестве издаваемой литературы. Даже попытка привлечения большевистского руководства к сотрудничеству бывших преподавателей общественногуманитарных наук из царских вузов (разумеется, под жестким контролем ЦК РКП(б)), не изменила ситуацию радикально. У старых научных кадров, по мнению соискателя, не было достаточного творческого желания заняться научной разработкой проблематики еще идущей Гражданской войны, в том числе и темы патриотического воспитания военнослужащих. Об этом свидетельствуют, например, дневниковые записки крупного отечественного историка Ю.В. Готье. Их текстологический анализ позволяет заключить, что лично Ю.В. Готье, а также многие его коллеги из профессуры и доцентуры царских вузов относились весьма скептически к возможности плодотворного сотрудничества с советской властью в сфере научного исторического творчества, тем более, в вопросах освещения проблем еще идущей Гражданской войны (см.: Готье Ю.В. Мои заметки. М., 1997). Хотя были и исключения. Так, знаменитый российский историк Р.Ю. Виппер писал, что в царское время его избрали в Русское военно-историчсскос общество, но он не посещал его заседаний. Однако, будучи избранным в состав военно-исторической комиссии в 1919 г., Р.Ю. Виппер так увлекся ее работой, что «не пропускал ни одного заседания» (Виппер. Р.Ю. Кризис исторической науки. Казань, 1921. С.47.). 1РГВА, Ф.7. Оп.З. Д.84. Л.80.; ЦГАИПД СПб., Ф. 8750. 893 ед. On. 1.; Ф. 507, 106 ед. On. 1; Ф. 2733.; Ф. 16; Ф.1. Оп.1-5. |
ков, не объявленных к тому или иному периоду «врагами народа». Основной акцент сделан на другой разнообразной литературе, составляющей массив «красной» историографии проблемы. Однако соискатель избежал и другой крайности — не вывел полностью из исследовательского поля труды большевистских лидеров (такие попытки иногда встречаются в постсоветской историографии). Создание в штабе РККА Военно-исторической комиссии, которая, претерпев ряд трансформаций в 1918 1920 гг.. занялась предметно изучением исторического опыта Первой мировой и Гражданской войны. Данное организационное мероприятие придало определенный исследовательский импульс положительной силы и в изучении рассматриваемой проблемы493. Большой положительный потенциал несла в себе и линия на привлечение к написанию истории Гражданской войны широкого круга авторов. Они, каждый со своих позиций, степени теоретической и фактической вооруженности вносили свой вклад в разработку актуальных аспектов и темы деятельности властных структур по укреплению морального духа Вооруженных сил Советского государства. Думается, с дистанции времени не стоит ставить под сомнение позицию редакции журнала «Гражданская война», созданного под эгидой РВС Западного фронта в 1919 г.: «Из широкого обмена мнений, идущих из самых низов нашей армии, мы можем извлечь все самое важное и нужное в интересах непосредственного и быстрого использования опыта гражданской войны»494. Отметим, что командование Красной армии проявляло заботу о том, чтобы воины воспитывались посредством военной истории через знание истории своих частей. Это нашло отражение в 1919 г., например, в одном из приказов главнокомандующего всеми Вооруженными силами Республики С. С. Каменева, где ставилась задача командирам отдельных частей немедленно организовать работу по написанию к их оценке с позиции политграмоты, как это имело место в отдельных публикациях 1990-х гг. Только таким путем возможно внести весомый вклад в преодоление тяжкого наследия советского периода, когда обществоведы вращались в кругу догматического восприятия ленинских идей через призму неисторического подхода к его историческому наследию. — В.Е. 493Более подробно см., напр.: Зарождение и развитие советской военной историографии... С.6-7. Ростунов И. У истоков советской военной историографии С.74-81; Алексеев Г. Д. Октябрьская революция и историческая наука вРоссии и др. 494См.: Гражданская война. Популярно-научный военный журнал Реввоенсовета Западного фронта. 1919. № 1 .0 2 . 200 очерков своих частей; штабам дивизий — проверить такие очерки, а штабам округов — издать их и разослать в войска495. Однако широкое привлечение к исследовательской работе лиц, не имеющих профессионального базового исторического образования, сказалось далеко не лучшим образом на научном качестве публикаций. Сложности взаимоотношений советской власти с историками, сформировавшимися как ученые в дореволюционной России. Большевистское руководство принимало энергичные попытки привлечения к сотрудничеству бывших преподавателей общественно-гуманитарных наук из царских вузов. Разумеется, под жестким контролем ЦК РКП (б). Но старые научные кадры не имели достаточного творческого желания заняться научной разработкой проблематики еще идущей Гражданской войны496. Поскольку среди действующих «старых» академиков обнаружилось совсем немного сторонников марксизма и самой советской власти, принимается решение о создании параллельных с академическими научных центров. В июне 1918 г. издается декрет об учреждении Социалистической академии, в августе ВЦИК утверждает список действительных членов академии, а I октября она открывается. В августе 1920 г. организуется Комиссия по истории партии (Истпарт). Она быстро монополизирует все дело сохранения, обработки, издания документов и изучения Октябрьской революции и партии большевиков — не случайно очень скоро ее переводят из ведения Наркомпроса в ведение ЦК РКП (б)497. Привлечение советской властью в военно-научной работе большого числа крупных военных специалистов царской армии. Только в течение 1918 г. на службе у нового политического режима состояло 679 выпускников Николаевской Академии Генерального штаба — интеллектуально и профессионально 495РПВА. Ф.7. Оп.3. Д..84. Л.80. 4%0 том свидетельствуют, например, текстологический анализ дневниковых записок крупного отечественного историка Ю.В. Готье. Он, а также многие его коллеги из профессуры и доцентуры царских вузов, относились весьма скептически к возможности плодотворного сотрудничества с советской властью в сфере научного исторического творчества (См.: Готье Ю. В. Мои заметки / Ю. В. Готье. М., 1997). Правда, имелись и исключения — видный российский историк Р.Ю.Виппер, писавший, что в царское время его избрали в Русское военно-историческое общество, но он не посещал его заседаний. Однако, будучи избранным в состав военно-исторической комиссии в 1919 г.. Виппер так увлекся ее работой, что «не пропускал ни одного заседания» (Виппер Р. Ю. Кризис исторической науки / Р. Ю. Виппер. Казань, 1921. С. 47). 49 Более подробно см.: Алексеев Г. Д. Указ. соч. 201 |