|
221 теперь хорошо платили. Агрессивный паттерн, однако, не исчез из ценностного поля российской молодежи. Уместно отмстить, что 1990 год это период начала спада субкультурной активности молодежи. Ценностная структура сознания этой части молодежи достаточно характерна. 45 % опрошенных привлекают совместные развлечения (гедонистическая ориентация); установку на роль насилия как единственного действенного средства в разрешении конфликтов продемонстрировало 47 % респондентов (у остальных насилие сочетается с другими средствами достижения цели). С падением советской монолитной тоталитарной системы и идеологии, на спад пошла не только активность агрессивно конформистской субкультуры; исчезновение социализма повлекло за собой и исчезновение субкультуры андеграунда, зиждившейся на противостоянии культуре «большого» общества. Субкультура андеграунда, являвшаяся одним из наиболее характерных примеров культурного отчуждения молодежи в СССР конца семидесятых восьмидесятых годов, способствовала, в то же время сплочению молодых людей вокруг общих (противопоставляемых официальным) идей и ценностей. Теперь, когда и эта субкультура распалась, в действие вступили все те же механизмы отчуждения (новый виток спирали истории). Возможен довольно пессимистический сценарий развития новых форм отчуждения. Итак, можно сделать вывод о том, что сегодня нс исключен вариант дальнейшей маргинализации той части молодежи, которая являлась в прошлом частью субкультуры андеграунда. Так или иначе, процесс культурного отчуждения молодежи не прекратился с исчезновением тоталитарного строя. Субкультурные формы проявления этого процесса, отличавшиеся относительной локализацией, сменились в настоящее время невиданными ранее формами, отличительными чертами которых являются массовость и всеохватность. |
122 его форму сепаратизм. При таком типе реагирования одной субкультуры на другую, межкультурные различия отчетливо фиксируются в виде негативных стереотипов другой культуры. С наибольшей отчетливостью такой вариант восприятия одной культурой другой прослеживается на примере отношения агрессивноконформистской субкультуры к субкультуре андеграунда. Девиз "Очистим страну' от панков, хиппи и металлистов" проводился в жизнь весьма радикальными методами (посредством физической расправы). Однако, следует отметить, что ряд субкультур агрессивно-конформистского типа демонстрировали тот же самый тип реакции и в отношении макрокультуры. Примером этому служат частые набеги представителей агрессивной субкультуры "люберов" на территорию Москвы, сопровождавшиеся избиением и грабежом местных жителей (вне зависимости от их субкультурной принадлежности). Прецеденты подобного рода имели место до второй половины восьмидесятых годов, когда власти Москвы осознали всю серьезность проблемы и начали с ней бороться. С крахом господствующей идеологии субкультурная активность молодежи резко пошла на нет. Агрессивно-конформистские субкультуры распадались, многие молодые люди из числа бывшей "шпаны" воспользовались появившейся в постперестроечной России новой альтернативой рэкетом. За те же самые действия, что и раньше (избиение), им теперь хорошо платили. Агрессивный паттерн, однако, не исчез из ценностного поля российской молодежи. По данным МВД СССР за 1990 год [30, с. 165], 15-20 % школьников и 50 % учащихся ПТУ были охвачены влиянием борющихся между собой неформальных групп, основными характеристиками которых являются замкнутость и криминогенность. Здесь уместно отметить, что 1990 год это период начала спада субкультурной активности молодежи. Ценностная структура сознания этой части молодежи достаточно характерна. 45 % опрошенных привлекают совместные развлечения (гедонистическая ориентация); установку на роль насилия как единственного действенного средства в разрешении конфликтов продемонстрировало 47 % респондентов (у остальных насилие сочетается с другими средствами достижения цели) [30, с. 165]. Характерно, что в последние годы процесс криминализации подрастающего поколения не замедляется, а, скорее, напротив, идет все более ускоренными темпами. Исследование [20, с.55], проводившееся в конце 1992 года в ряде сельских районов 123 России, свидетельствует о том, что молодежи, живущей на периферии, в значительной степени присущи агрессивные поведенческие паттерны, подкрепленные соответствующими ценностными установками. Как показало исследование, из общего числа опрошенных более половины (52,7 %) часто или очень часто конфликтуют с окружающими; редко или вообще не вступают в конфликт только 18,8 % респондентов [20, с.56]. Причем большинство (53,2 %) выбирают малопродуктивные, "жесткие" способы разрешения конфликтов. Нетерпимость, неприязнь к неразделяемой позиции у значительной части молодых людей на периферии спокойно соседствуют с терпимым и даже положительным отношением к нецензурной речи (24,5 %), курению (27,4 %), употреблению алкогольных напитков (37,2 %) [20, с.56]. Одна четвертая часть респондентов признает, что они совершали противоправные действия, при этом оценивая свое поведение как нормальное для своей возрастной когорты. Как отмечают авторы исследования, "здесь мы сталкиваемся с феноменом "институциализации девиации", своего рода превращения ее в социально приемлемый... тип поведения" [20, с.57]. С этим высказыванием трудно не согласиться. Несмотря на исчезновение с исторической арены агрессивно-конформистских субкультур, паттерны, присущие этим субкультурам, сохраняются и воспроизводятся в ценностных и поведенческих моделях молодежи девяностых годов. С падением советской монолитной тоталитарной системы и идеологии, на спад пошла не только активность агрессивно конформистской субкультуры; исчезновение социализма повлекло за собой и исчезновение субкультуры андеграунда, зиждившейся на противостоянии культуре "большого" общества. Как отмечает В. Развалов, "рухнувшая система "их" ценностей породила экзистенциальный вакуум и в нашей жизни. Прогрессирует чувство отчуждения и тотального одиночества, это вызвано распадом единого духовного поля, объединявшего андеграунд в недалеком прошлом" [74, с.6]. Субкультура андеграунда, являвшаяся одним из наиболее характерных примеров культурного отчуждения молодежи в СССР конца семидесятых восьмидесятых годов, способствовала, в го же время сплочению молодых людей вокруг общих (противопоставляемых официальным) идей и ценностей. Теперь, когда и эта субкультура распалась, в действие вступили все те же механизмы отчуждения (новый виток спирали истории). Возможен довольно пессимистический сценарий развития новых форм отчуждения. Не исключен вариант дальнейшей маргинализации той час 124 ти молодежи, которая являлась в прошлом частью субкультуры андеграунда. На возможность этого варианта указывает, в частности, тот же В. Развалов, считая, что ситуация "экзистенциального вакуума" грозит выхлестом негативных интенций, присущих бывшему андеграунду, наружу [74, с.7]. Так или иначе, процесс культурного отчуждения молодежи не прекратился с исчезновением тоталитарного строя. Субкультурные формы проявления этого процесса, отличавшиеся относительной локализацией, сменились в постперестроечное время невиданными ранее формами, отличительными чертами которых являются массовость и всеохватность. Раскрытию специфики и сущности этих форм посвящено содержание следующего параграфа. 2.2. Эволюция системы ценностных ориентаций российской молодежи в условиях социокультурных изменений К началу девяностых годов в России сложилась весьма специфическая социокультурная ситуация, не имеющая аналогов в прошлом. Можно выделить ряд основных признаков, характеризующих эту ситуацию. Таковыми, на наш взгляд, являются: окончательное разрушение прежнего доминирующего культурного мифа коммунистического, отсутствие реальной альтернативы которому породило духовный вакуум; усугубление процесса аккультурации, выразившееся в усилении вестернизации российской культуры (если до перестройки между Россией и Западом стоял практически непреодолимый "культурный барьер", то с исчезновением тоталитарной идеологии в России проникновение элементов западной маскультуры было фактически легализовано), начавшееся с ориентации российской политической и экономической моделей на западные аналоги; изменение роли государства, которое в условиях широкого распространения таких средств массовой информации, как телевизор, магнитофон и видео, уже не в состоянии осуществлять тотальный контроль над производством и распространением духовных ценностей. Эти три основные признака и определили характер негативных процессов, имеющих место в современной российской культурной |