|
137 имели «большую плеть» (мекеги), т.е. землевладельцы. Земельный ценз выделял полноправных членов джамаата, потому что владеть землей «чужаку» джамаат запрещал специальными постановлениями. Выбранного правителя непременно приводили к присяге на Коране, тексты присяги сохранились в архивах. Присягал он в своем полном подчинении и соблюдении адатов и в том, что не изменит и не введет новыйF закон без решения общего собрания, будет справедлив по отношению ко всем кланам и сословиям общества, что не будет различать родных или дальних, кунаков и друзей, бедных или богатых. Таким образом, «в предшествующий имамату период схема организации публичной власти и осуществления народовластия в Дагестане имела, как уже говорилось, черты гражданской общины с редкими аналогиями в истории, если они вообще имелись».[22, С.45] Так, публичная власть различных уровней в Дагестане строилась не по национальному, а по общинному признаку. Изначально она была заложена в общине —джамаате, на следующем уровне —в союзах джамаатов, получивших в литературе название «федеративных республик», на третьем уровне в союзах союзов, названных «конфедеративными объединениями» В свою очередь посредством взаимных договорных актов эти республики и ханства превратили Дагестан практически в единое политическое поле, т.е. в Дагестан как таковой, как его видели историки средневековья и администраторы нового времени. При видимой внешней эфемерности такое политическое поле внутренне было более цельным и способным к маневру и самовосстановлению, чем громоздкие унитарные формы политической организации. Секрет единства при многообразии и видимой политической раздробленности заключался в единстве социальной природы, самостоятельности и потому устойчивости сельских джамаатов. Во главе некоторых из политических образований стояли ханы и уцмии, однако, как это 1 |
32 проведения праздника «Первой борозды» и в особо важных случаях специально. Ежегодно на собрании избирались правители, называвшиеся в разных селениях по-разному (карты, холоте, бегпвул, кевха, чухби и т.д.), исполнители (тулгуки, гIелал), посредник между народом и правителем и глашатай (мангуш), смотритель полей, казначей. Совет старейшин назначал ведавшего военными делами (цевехъан). Названные лица составляли избираемую ежегодно публичную власть, которая опиралась на публичное право – адаты, записанные в специальных кодексах. В выборах могли участвовать только мужчины и только те из них, которые, как говорили, имели «большую плеть» (мекеги), т.е. землевладельцы. Земельный ценз выделял полноправных членов джамаата, потому что владеть землей «чужаку» джамаат запрещал специальными постановлениями. Выбранного правителя непременно приводили к присяге на Коране, тексты присяги сохранились в архивах. Присягал он в своем полном подчинении и соблюдении адатов и в том, что не изменит и не введет новый закон без решения общего собрания, будет справедлив по отношению ко всем кланам и сословиям общества, что не будет различать родных или дальних, кунаков и друзей, бедных или богатых. Таким образом, «в предшествующий имамату период схема организации публичной власти и осуществления народовластия в Дагестане имела, как уже говорилось, черты гражданской общины с редкими аналогиями в истории, если они вообще имелись».1 Так, публичная власть различных уровней в Дагестане строилась не по национальному, а по общинному признаку. Изначально она была заложена в общине – джамаате, на следующем уровне – в союзах джамаатов, получивших в литературе название «федеративных республик», на третьем уровне – в союзах союзов, названные «конфедеративными объединениями». В свою очередь, посредством взаимных договорных актов эти республики и ханства превратили Дагестан практически в единое политическое поле, т.е. в Дагестан как таковой, как его видели историки средневековья и администраторы нового времени. При видимой внешней эфемерности такое политическое поле внутренне было более цельным и способным к маневру и самовосстановлению, чем громоздкие унитарные формы политической организации. Секрет 1 Агларов М.А. Горские демократии на Кавказе: традиции и перспективы // Проблемы становления гражданского общества в Республике Дагестан. Махачкала, 2003. С. 45. 33 единства при многообразии и видимой политической раздробленности заключался в единстве социальной природы, самостоятельности и потому устойчивости сельских джамаатов. Во главе некоторых из политических образований стояли ханы и уцмии, однако, как это было в Византии, внутреннее самоуправление джамаатов было безусловным. Такова была предыстория социальной организации до начала XIX века. Попытка радикальной замены, как права (адата), так и старой политической культуры шариатом, при всех усилиях имамов, увенчалась лишь частичным успехом. Шариатские формы заняли лишь сектор семейного (или частного) права, став параллельной правовой системой, а не единственной; так возник биюридизм – уникальный опыт 19 века. В имамате Шамиля с усилением государственной власти происходит деформация и снижение культуры самоуправления. Шамиль, став во главе пирамиды властных структур, сохраняет старое административное деление, выделив административные единицы как субъекты имамата, и сохраняет структуру общин, но с сильно ограниченным администрацией суверенитетом. Тем самым оттесняются права общин и их союзов на второстепенный уровень, уничтожается выборность органов самоуправления, вводится институт прямого административного назначения. Вместе с тем, создавая сквозную структуру или «вертикаль государственной власти», Шамиль в виде наибств сохранил состав и границы «федеративных республик», что стало административной базой имаматов XIX веке. Имамат сохраняет старинные права собственности общин и их союзов на свои территориальные владения, на распределение доходов, частную собственность на землю и защищает эти права. Исторический опыт военного времени по централизации власти, проведенный Шамилем, можно рассматривать как инструмент «социально-демократического уравнивания» и общенациональной интеграции общества. С другой стороны, этот же период дает прекрасную иллюстрацию и того, как идеально выстроенная система жесткой «вертикали власти» при ее длительном «употреблении» превращается в грозную антидемократическую силу или аппарат насилия. Следующий период, так называемый «николаевский», начался обычным для Кавказа колониальным наместничеством при сохранении местных форм политической культуры (феодальные образования, вольные общества и т.д.) в регионах не входивших в имамат. В тоже |