|
238 Мы определяем этнокультурную идентичность как сложный социальнопсихологический феномен, не сводимый к простому акту идентификации (отождествления, осознания общности) индивида с этнокультурным образованием, но включающий в себя также глубинное сознательнобессознательное переживание этой общности и культурообусловленные формы ее манифестации, как индивидуальные, так и коллективные. Этнокультурная идентичность занимает особое место в ряду прочих форм социальной идентичности в силу свойственной ей интегрирующей функции. Анализируя процесс социальной и культурной динамики, Г.Спенсер еще в конце XIX века выделил две основные его составляющие: дифференциацию и интеграцию. Всякое развитие, как справедливо отметил американский социолог, начинается с количественного роста — увеличения объема и числа характеризующих общество элементов культуры. Рост количественного разнообразия сопровождается, в свою очередь, функциональной и структурной дифференциацией целого и ростом качественных различий его структурных частей. Различные сегменты общества начинают выполнять специализированные функции, а индивиды, «обслуживающие» соответствующие сферы общественной практики, отождествлять свою социальную роль с этими специфическими функциями. [277, С.321] Таким образом, социальная дифференциация, неизбежно сопровождающая процесс социальной динамики, в определенной степени стимулирует дезинтеграцию общества. Именно поэтому такие формы социальной идентичности, как политическая, профессиональная, имущественная (экономическая), гендерная и др., динамичны, центробежны; они как бы «растаскивают» энергию социума в разные сферы. Вместе с тем развитие обществ и культур идет в направлении их интеграции, объединения в некую целостность. «Свойственное человеку стремление к социальной интеграции требует определенного механизма согласованности в виде определенных культурных установлений, разделяемых |
115 этнокультурным образованием, но включающий также глубинное сознательно-бессознательное переживание этой общности и культурообусловленные формы ее манифестации, как индивидуальные, так и коллективные. Этнокультурная идентичность занимает особое место в ряду прочих форм социальной идентичности в силу свойственной ей интегрирующей функции. Анализируя процесс социальной и культурной динамики, Г.Спенсер еще в конце XIX века выделил две основные его составляющие: дифференциацию и интеграцию. Всякое развитие, как справедливо отметил американский социолог, начинается с количественного роста — увеличения объема и числа характеризующих общество элементов культуры. Рост количественного разнообразия сопровождается, в свою очередь, функциональной и структурной дифференциацией целого и ростом качественных различий его структурных частей. Различные сегменты общества начинают выполнять специализированные функции, а индивиды, «обслуживающие» соответствующие сферы общественной практики, отождествлять свою социальную роль с этими специфическими функциями1.Таким образом, социальная дифференциация, неизбежно сопровождающая процесс социальной динамики, в определенной степени стимулирует дезинтеграцию общества. Именно поэтому такие формы социальной идентичности, как политическая, профессиональная, имущественная (экономическая), гендерная и др., динамичны, центробежпы; они как бы «растаскивают» энергию социума в разные сферы. Вместе с тем, развитие обществ и культур идет в направлении их интеграции, объединения в некую целостность. Свойственное человеку стремление к социальной интеграции требует определенного механизма согласованности в виде определенных культурных установлений, разделяемых представителями всех структурных сегментов общества. Именно единая культура в результате и определяет границы социальной Спенсер Г. Социологии как предмет изучения, СПб., 1897. С. 321. 139 соблюдению принципа равенства между представителями разных религий. Но в информационном обществе сознание теряет устойчивость и власть над индивидами. Перед экраном телевизора или монитором своего компьютера индивид, как правило, нс может противостоять потоку социально ангажированной информации. Новые религии делают попытки вербовать адептов через международные информационные сети, старые традиционные религиозные организации стремятся вернуть себе былое влияние, играя прежде всего на чувствах этнонационального самосознания. Все эти учения сеют раздор в среде верующих и противоречат объективной тенденции построения Храма веры XXI столетия. Храм веры информационного общества может быть только Пантеоном, то есть храмом всем богам, всех разноверующих в единого Бога. Культура информационного общества не снимает мировоззренческих противоречий между верой и знанием, религией и наукой, она вырастает из этих противоречий и поднимается над ними. Выводы по третьей главе 1. Мы определяем этнокультурную идентичность как сложный социально-психологический феномен, не сводимый к простому акту идентификации (отождествления, осознания общности) индивида с этнокультурным образованием, но включающий также глубинное сознательно-бессознательное переживание этой общности и культурообусловленные формы ее манифестации, как индивидуальные, так и коллективные. Этнокультурная идентичность занимает особое место в ряду прочих фор»м социальной идентичности в сил}' свойственной ей интегрирующей функции. 2. Кавказские этносоциальные системы больше закрыты для внешних влияний, чем открыты. Несмотря на устойчивые и интенсивные контакты с другими культурами, кавказцы скорее стремятся приспособить к себе и ближнюю и дальнюю среду, чем меняются сами. Закрытость кавказских культур определяется жёсткими традиционными условностями и запретами, 144 передачи от поколения к поколению форм социального и нравственного опыта. В этих условиях информационные технологии являются важным механизмом, через который реализуется связь между этносоциальными и этнокультурными процессами в обществе. Они позволяют более успешно решать проблемы социального развития государства, формировать информационное общественное сознание и развивать систему коммуникации, учитывая национальные, культурные, религиозные особенности регионов страны. Мы определяем этнокультурную идентичность как сложный социально-психологический феномен, не сводимый к простому акту идентификации (отождествления, осознания общности) индивида с этнокультурным образованием, но включающий также глубинное сознательно-бессознательное переживание этой общности и культурообусловленные формы ее манифестации, как индивидуальные, так и коллективные. Этнокультурная идентичность занимает особое место в ряду прочих форм социальной идентичности в силу свойственной ей интегрирующей функции. Кавказские этносоциальные системы больше закрыты для внешних влияний, чем открыты. Несмотря на устойчивые и интенсивные контакты с другими культурами, кавказцы скорее стремятся приспособить к себе и ближнюю и дальнюю среду, чем меняются сами. Закрытость кавказских кулыу-р определяется жёсткими традиционными условностями и запретами, кланово-родовой системой, а также религией. Следует отметить сохранение эндогамных тенденций. В то же время северокавказские культуры всегда были доступны для «других». Так, прекрасно прижилось здесь казачество. Весьма важную роль играет горский этикет совокупность норм, правил, регулирующих поведение человека в любой ситуации. Этикет предотвращает возможные конфликты, выполняет объединяющую функцию. Общинность это результат внутренне-то структурирования народов по планово-родовому принципу. Семейные родовые связи переплетены с соседскими, куначескими |