|
43 и поведенческих потенциях общества, значительно сужает возможности сколько-нибудь серьезной апелляции к общественному сознанию как Щ доказательной характеристике духовных ценностей и предпочтений того или иного человеческого сообщества», отмечает А.О. Прохоров. [249, С.139-154] Во-вторых, возникают весьма серьезные терминологические и сущностные трудности с определением меры «общественного» по отношению к характеризуемому сознанию. Общественное — значит, прежде всего, коллективное. Но о каком коллективе идет речь: небольшой группе, сообществе людей, объединенных по национально-этническим, возрастным, профессиональным признакам? Об обществе в целом, в котором живут и взаимодействуют указанные выше группы, коллективы и сообщества, входящие на правах своеобразных подобществ в существующий социум? Эти трудности заставляют ввести еще одну категорию, характеризующую общественное сознание «сознание социума». Однако и эта категория не представляет собой особой ценности и может быть использована лишь условно — для разграничения общественного сознания по масштабности его носителей. Реальных процедур для определения сознания всего народа, образующего Ф данный социум, не существует, и, скорее всего, существовать не может, а репрезентативность искусственно подобранной статистической выборки на уровне «среза» всегда будет недостаточно надежной для принятия скольконибудь серьезных управленческих решений. В-третьих, следует обратить внимание на вполне очевидную синхронность существования общественного и индивидуального сознания в данном временном интервале. Общественное сознание, характерное для данного общества, будучи по своей природе надличностным (или внеличностным), трансперсональным по своему содержанию, не может, тем не менее, «оторваться» от конкретных, физических носителей индивидуальных сознаний — людей, ныне живущих в рассматриваемом обществе. |
мнение", выражающей еще более поверхностное и далеко не полное суждение о мировоззренческих приоритетах и поведенческих потенциях общества, значительно сужает возможности сколько-нибудь серьезной апелляции к общественному сознанию как доказательной характеристике духовных ценностей и предпочтений того или иного человеческого сообщества. Во-вторых, возникают весьма серьезные и терминологические, и сущностные трудности с определением меры "общественного" по отношению к характеризуемому сознанию. Общественное значит, прежде всего, коллективное. Но о каком, собственно, коллективе идет речь? Небольшой группе? Сообществе людей, объединенных по национально-этническим, возрастным, профессиональным признакам? Об обществе в целом, в котором, очевидно, живут и взаимодействуют указанные выше группы, коллективы и сообщества, входящие на правах своеобразных подобществ в соответствующий социум? Эти трудности заставляют ввести еще одну категорию, характеризующую общественное сознание, "сознание социума". Однако и эта категория не представляет собой особой ценности и может быть использована лишь условно для разграничения общественных сознаний по масштабности их носителей. Реальных процедур для определения сознания всего народа, образующего данный социум (даже если отвлечься от достаточно явной неприложимости психофизиологической категории "сознание" к общественно-политическим категориям "социум", "народ") не существует, и, скорее всего, существовать не может, а репрезентативность искусственно подобранной статистической выборки на уровне "среза" всегда будет недостаточно надежной для принятия сколько-нибудь серьезных управленческих решений. 120 В-третьих, следует обратить внимание на вполне очевидную синхронность существования общественного и индивидуального сознаний в данном временном интервале. Общественное сознание, характерное для данного общества, будучи по своей природе надличностным (может быть, точнее, внеличностным), трансперсональным по своему содержанию, не может, тем не менее, "оторваться" от конкретных, физических носителей индивидуальных сознаний, от людей, ныне живущих в рассматриваемом обществе. Конечно, как объект изучения, общественное сознание допускает историческиретроспективный анализ своего содержания, но лишь в том случае, если оно нашло отражение в некоторых предметных носителях книгах, живописи, музыке, архитектуре, кино, аудиои видеозаписях, компьютерных программах, результатах анкетирования, интервьюирования, тестирования и т.п. То есть в тех случаях, когда субъективная реальность сознания трансформировалась во вполне объективную реальность опредмеченных форм его существования. Совершенно очевидно, однако, что при этом изучается уже не само сознание, а лишь объективизированные результаты его проявления в тех или иных аспектах. Эти результаты ни по своей природе, ни по своему содержанию никогда не могут с абсолютной полнотой и адекватностью отразить все богатство общественного сознания конкретной эпохи и, тем более, всю палитру индивидуальных сознаний, определяющих сознание общества. |