|
105 к рыночным отношениям (хотя статус у них остался прежним). Материальное расслоение студенчества происходит не только по социально-стратификационным показателям, но и между вузами. Это становится понятным, если учесть неравномерную концентрацию представителей «благополучных» или «неблагополучных» страт их < студенческом составе. Так, на неудовлетворительном уровне жизни находятся: среди опрошенных студентов МГУ (гуманитарных факультетов 24,6%; Юридической академии 12,3%, Коммерческого института 13% (т.е. там, где больше всего детей из «восходящих слоев»), в то время как в МГУ на естественных факультетах 46,4%, в МГТУ 43,1%, в Художественнопромышленном институте 51% (т.е. в 2-4 раза больше). Наряду с экономическим положением родительских семей, с начала 90х годов XX в. начал «работать» еще один фактор стабилизации уровня жизни Дополнительные заработкистудентов: дополнительные заработки, приобрели настолько массовый характер, что, по сути, можно говорить об изменении образа жизни студенчества, так как наряду с учебной они становятся второй основной деятельностью студенчества. Если в 1996 г. дополнительно подрабатывали 42% опрошенных студентов (N 4r 1877 человек), то в 1999 г. уже 59% студентов самарских вузов66. При этом подрабатывают как остро нуждающиеся, так и те, кто имеет высокий уровень жизни. Вероятно, дополнительные заработки становятся новым стандартом поведения, символизируя деловитость, предприимчивость студентов. Социальная эффективность дополнительных заработков для 14% опрошенных очень важны, т.к. позволяют достичь хотя бы элементарного уровня жизни, для 40% -позволяет иметь «карманные» деньги. Итак, для 50% студентов подработки стабилизируют их материальное положение. И лишь для 5% они обеспечивают высокий уровень благосостояния. Эти студенты фактически превращаются в «заочников», поскольку работа у них Z ZЛИСм.: Чумак В.Г. Современные проблемы и перспективы развития системы высшего образования. Самара, 1998,С. 405. |
Как мы видим, сравнение явно не в пользу преподавателей. Студенты далеко опережают своих старших коллег: они, можно сказать, концентрируются в зоне удовлетворительного, а преподаватели в зоне неудовлетворительного уровня жизни (и это шокирует). Это первый вывод. И второй: материальное положение студенчества стабилизировалось по сравнению с началом 90-х годов, и стабилизировалось на относительно высоком уровне потребления. Какие же социальные слои, рассмотренные нами выше обеспечивают более высокое материальное положение студенчества, способствуют стабилизации его материального положения? Во-первых, это те, кто занят в негосударственном секторе экономики. Уровень жизни среди родителей студентов, занятых в нем, в целом выше, по сравнению с теми, кто занят в госсекторе. (А их доля значительна 37-38%.) Во-вторых, уровень жизни зависит и от положения слоя в том или ином секторе. В негосударственном секторе самый высокий уровень наблюдается у (со)владельцев "собственного дела", (хороший уровень жизни отметили 47% студентов, происходящих из этих семей, т.е. позиции 4,5 в табл. 2), отчасти у специалистов, работающих в производственных, финансовых, страховых и др. фирмах (хороший уровень жизни у 27% студентов из этих семей); у мелких предпринимателей (соответственно 26%). В госсекторе (а также среди всех слоев) самый высокий уровень жизни имеют студенты, выходцы из семей руководителей гос.-административного управления (различного ранга). 63% (!) из них отметили хороший уровень жизни своих семей. Достаточно неплохим уровнем жизни отличаются и руководители высшего звена государственных предприятий и организаций (соответственно 29%); более низкий у военнослужащих и т.д.; у специалистов государственно-административного управления. Итак, именно эти слои обеспечивают приемлемый или очень высокий уровень жизни своим детям студентам (именно их можно отнести к "восходящим слоям" в точном смысле этого слова). Обращает на себя внимание и еще одно важное обстоятельство: среди большинства выделенных слоев доля студентов с неудовлетворительным уровнем жизни сравнительно невысока (примерно 21-24%). Исключение составляют лишь рабочие обоих секторов и специалисты госсектора, занятые в производственной сфере. Среди студентов из этих слоев неудовлетворительный уровень жизни отметили от 34 до 42%. Но у преподавателей, для сравнения, эта доля значительно выше до 70%. Что из этого следует? Эти факты (относительная "узость" зоны неудовлетворительного уровня жизни) можно интерпретировать следующим образом: среди родителей студентов широко представлены наиболее благополучные, активные, хорошо зарабатывающие подгруппы из всех соответствующих слоев, т.е. наиболее адаптировавшиеся к рыночным отношениям (хотя статус у них остался прежним). Но материальное расслоение студенчества происходит не только по социально-стратификационным показателям, но и между вузами. Это становится понятным, если учесть неравномерную концентрацию представителей "благополучных" или "неблагополучных" страт в их студенческом составе. Так, на неудовлетворительном уровне жизни находятся: (1 + 2-я позиции в табл. 2) среди опрошенных студентов МГУ (гуманитарных факультетов 24,6%; Юриди49 ческой академии 12,3%, Коммерческого института 13% (т.е. там, где больше всего детей из "восходящих слоев"), в то время как в МГУ на естественных факультетах 46,4%, в МГТУ 43,1%, в Художественно-промышленном институте 51% (т.е. в 2-4 раза больше)! Наряду с экономическим положением родительских семей, с начала 90-х годов начал "работать" еще один фактор стабилизации уровня жизни студентов: дополнительные заработки. Они приобрели настолько массовый характер, что, по сути, можно говорить об изменении образа жизни студенчества, так как наряду с учебной они становятся второй основной деятельностью студенчества. Уже в 1992 г. наше исследование "Социально-экономические основы жизнедеятельности студенчества", проведенное среди студентов стран СНГ, показало, что дополнительно подрабатывали 42% опрошенных (N = 1877 человек). Сейчас подрабатывают 59% московских студентов, при этом регулярно подрабатывают в течение учебного года и в каникулы 22% от опрошенных. По величине заработки скромные. Так, 50% подрабатывающих имели примерно 140 тыс. рублей в месяц (1/2 от физического прожиточного минимума). Очень высокие заработки (от 800 тыс. руб. и выше в месяц) имели лишь 11% подрабатывающих. Несколько неожиданным оказался следующий факт: прямой связи с уровнем жизни семьи студента не наблюдается, т.е. подрабатывают как остронуждающиеся, так и те, кто отметил высокий уровень жизни. Вероятно, дополнительные заработки становятся новым стандартом поведения, символизируя деловитость, предприимчивость студентов (т.е. выполняют не только свою прямую функцию). Какова же их социальная эффективность? Для 14% опрошенных они очень важны, т.к. позволяют достичь хотя бы элементарного уровня жизни, для 40% позволяют иметь "карманные" деньги. Итак, для 54% московских студентов подработки стабилизируют их материальное положение. И лишь для 5% они обеспечивают высокий уровень благосостояния (гораздо выше "необходимого"). Эти студенты фактически превращаются в "заочников", поскольку работа у них превалирует над учебой. Итак, сегодня мы наблюдаем процессы перехода от советской социальной структуры к структуре, соответствующей рыночным экономическим отношениям, поэтому в студенчестве ощутимо представлены как "восходящие слои", так и те, которые не приспособились еще к новым социальным условиям. Но в результате действия механизмов саморегуляции социальная структура московского студенчества все более становится структурой "улучшенного типа". В ней уверенно представлены: негосударственный сектор, владельцы фирм, руководители министерств, нет неработающих пенсионеров. В результате его материальное положение выглядит более оптимальным, чем структура потребления многих других слоев, за исключением наиболее зажиточных. Пополняясь во все большей степени из "восходящих слоев", из слоев сумевших эффективно адаптироваться к новым экономическим отношениям, они определяют общий облик и социальное самочувствие студенчества Москвы (оптимизм, уверенность в завтрашнем дне, надежды на личную адаптацию). 50 |