|
96 Конечно, образование является одним из средств для восходящей социальной мобильности, своего рода «социальным лифтом», по П.А. Сорокину, но гораздо реже и в меньшей мере, чем это принято считать. «Малоподвижность» социальных структур объясняется тем, что элита использует более гибкую стратегию самовоспроизводства, чем раньше. Решающая роль в ней принадлежит символическому капиталу личности, а не только экономическому, то есть образовательному и культурному капиталу, включающему, по Бурдье, языковую и культурную компетенцию62. Обучая своих детей в привилегированных образовательных учреждениях представители элиты безболезненно осуществляют там социальный отбор и приводят к ключевым позициям контроля в экономике и политике, прежде всего «своих». «Наделение» элитой своих детей символическим капиталом, образованием, а не просто передача прав владения экономическим капиталом обусловлено рядом причин. Это и профессионализация управления отделение собственности от управления, сложность последнего; это и рост демократических настроении образовательных возможностей. обществе, требование равенства Для «средних классов» и, особенно, для «новых средних классов», включающих в себя представителей среднего и малого бизнеса, работников умственного труда, высшее образование также оказывается средством удержать и передать детям свой статус поэтому социальная структура студенчества в определенной степени является «слепком» с социальной структуры общества, последняя асимметрично представлена студенчестве. В его структуре присутствуют отклонения в сторону выходцев из ысших и средних слоев. В отличие от среднего образования, являющегося в основном агентом общегражданской социализации, высшее образование выполняет функции профессиональной социализации личности. Поэтому вузы глубже, чем средняя школа, ощущают на себе влияние 62 См.: Бурдье П. Социология политики. М.: «Socio-Logos», 1993. С. 75. |
Воспроизводство студенческой молодежи: новые тенденции Проблема воспроизводства студенческой молодежи может рассматриваться в различных аспектах. Поскольку студенчество формируется из молодых представителей различных слоев, то в периоды трансформации социальной структуры общества оно может служить индикатором этих процессов. Само оно также является их активным участником: ведь высшее образование выполняет функцию индивидуальной и/или групповой социальной мобильности и воспроизводства слоев, занимающихся высококвалифицированным и сложным трудом. Анализ социальной структуры студенчества важен и в аспекте социальной справедливости, т.к. показывает доступность высшего образования для различных слоев, т.е. с точки зрения "выравнивания шансов для всех". Но есть еще и социокультурный аспект этой проблемы: в какой социальной среде имеются оптимальные материальные и культурные условия для формирования комплекса личностных качеств, требуемых для получения высшего образования? Ведь для успешного прохождения конкурса, формирования академической дисциплины студентов, стремления хорошо усваивать изучаемый предмет, развивать кругозор и т.д. необходимы достаточно высокий уровень притязаний личности, престижность интеллектуального труда, ценности профессионализма, мотивации на достижение успеха в учебе и т.д. Поэтому представители одних социальных слоев оказываются более конкурентоспособными для системы высшего образования (легче поступают в престижный вуз, на престижный факультет), другие менее конкурентоспособными. Таким образом, система высшего образования выступает в качестве одного из основных звеньев в социальном механизме воспроизводства, в первую очередь "среднего" и "высшего" классов. Теория воспроизводственной функции образования была предложена в 60-е годы французскими социологами П. Бурдье и Дж. Пассероном, а затем развивалась в лоне антропономической школы (Д. Берто и др.). Тогда П. Бурдье пришел к выводу о том, что во Франции "сын высшего чиновника имеет в 24 раза больше шансов поступить в университет, чем сын сельскохозяйственного рабочего, в 40 раз больше, чем сын промышленного рабочего, и его шансы также вдвое выше, чем у сына среднего чиновника" [5]. Правда, в последующие три десятилетия высшее образование в странах Запада стало массовым и доступным, но тем не менее социальные структуры в них изменились мало, оказались инертными. Об этом свидетельствуют результаты эмпирических исследований Л. Дубермана (США), Дж. Голдторпа и Ф. Бивина (Великобритания), Ж. Марсо (Франция). Конечно, образование является одним из средств для восходящей социальной мобильности, своего рода "социальным лифтом" (П. Сорокин), но гораздо реже и в меньшей мере, чем это принято считать. "Малоподвижность" социальных структур объясняется тем, что элита использует более гибкую стратегию самовоспроизводства, чем раньше. Решающая роль в ней принадлежит символическому капиталу личности, а не только 43 экономическому, то есть образовательному и культурному капиталу, включающему, по Бурдье языковую и культурную компетенцию [6]. Обучая своих детей в привилегированных образовательных учреждениях, представители элиты безболезненно осуществляют там социальный отбор и приводят к ключевым позициям контроля в экономике и политике прежде всего "своих". "Наделение" элитой своих детей символическим капиталом, образованием, а не просто передача прав владения экономическим капиталом обусловлено рядом причин. Это и профессионализация управления, отделение собственности от управления, сложность последнего; это и рост демократических настроений в обществе, требование равенства образовательных возможностей. Для "средних классов" и, особенно, для "новых средних классов", включающих в себя представителей среднего и малого бизнеса, работников умственного труда, высшее образование также оказывается средством удержать и передать детям свой статус. Именно поэтому социальная структура студенчества в неполной степени является "слепком" с социальной структуры общества, последняя асимметрично представлена в студенчестве. В его структуре присутствуют "флюсы" в сторону выходцев из высших и средних слоев. В отличие от среднего образования, являющегося в основном агентом общегражданской социализации, высшее образование выполняет функции профессиональной социализации личности. Поэтому вузы глубже, чем средняя школа, ощущают на себе влияние преобразований в системе институтов рыночного хозяйства, когда, к примеру, возникают потребности в новых специалистах. Стремление высших слоев обеспечить своим детям возможности для получения первоклассного образования понятно. Ведь оно является основным условием для того, чтобы они унаследовали лидирующие позиции в обществе. В 60-е годы советские социологи также начали заниматься проблемами социальной структуры общества, роли высшего образования в социальных перемещениях [7], изучением жизненных планов молодежи, и их реализации [8]. В работах М.Н. Руткевича, Ф.Р. Филиппова, Н.А. Аитова, О.И. Шкаратана, на материале эмпирических исследований была показана относительно высокая социальная мобильность, обусловленная доступностью высшего образования для широких слоев населения. Сейчас исследования по этой проблематике получают более глубокое теоретическое осмысление сквозь призму особенностей советской стратификационной системы и ее трансформации [9]. Какие же изменения происходят в социальной структуре студенчества в настоящее время? Каковы основные социальные источники пополнения? Остается ли оно достаточно эгалитарным или имеет тенденцию к элитаризации? Рассмотрим эти вопросы на примере московского студенчества. В чем выражаются наиболее существенные особенности его социальной культуры, как осуществляется его воспроизводство? Во-первых, среди родителей студентов сравнительно немного незанятых (безработных, неработающих пенсионеров, инвалидов и т.д.). К данной категории только 4,6% от опрошенных студентов отнесли своих отцов, а 14,4% матерей, т.е. социальная структура студенчества, по сравнению с социальной структурой общества выглядит как более благополучная, является структурой 44 |