43 границах частной формы собственности, концентрации экономической власти и ресурсов в частной форме. Так, Г. Дикусар отмечает, что базовым институтом собственности в России является общественная (государственная) собственность, а также подчеркивает, что «в российской экономике наблюдается скрытый процесс постепенной национализации объектов собственности и вытеснения независимого собственника собственником, так или иначе подконтрольным государству» [46, С. 17]. Наступление финансового кризиса ускорило этот процесс и сделало его явным. От государства может исходить абсолютный или частичный запрет на осуществление трансакций в режиме частной собственности. К прямым формам запрета следует отнести установление формальных правил в части ограничения купли-продажи, наследования, осуществления хозяйственной деятельности и т. д. В свою очередь, государство может стимулировать процессы размывания прав частной собственности, не вводя институты их защиты, или, наоборот, не способствуя установлению неформальных правил нерушимости права частной собственности (отсутствие последних ведет к увеличению трансакционных издержек, связанных с зашитой прав собственности и институциональной асимметрии их обеспечения). Кроме того, необходимо принимать во внимание, что на макроуровне государственное экономическое регулирование осуществляется безличностными институциональными структурами, но в рамках непосредственно товарных или институциональных трансакций («власть хозяйствующий субъект») отношения субъективно персонифицированы. Таким образом, одно из противоречий системы государственного регулирования экономики связано с ролью личностного фактора, или, как его определяют Д. Зеркин и В. Игнатов, противоречие «между законом заданными правилами действий субъектов властных институтов и выборами вариантов и средств действия персоналий в рамках общих установок институтов системы управления» [56, С. 95]. |
76 самостоятельность индивида как ощущение глубинного смысла независимой жизни [26, С. 43]. Однако в отечественной литературе существует полярная позиция относительно отношений присвоения в границах частной формы собственности, концентрации экономической власти и ресурсов в частнособственнической форме. Так, Дикусар Г. отмечал, что базовым институтом собственности в Росси является общественная (государственная) собственность, а также подчеркивает, что «в российской экономике наблюдается скрытый процесс постепенной национализации объектов собственности и вытеснения независимого собственника собственником, так или иначе подконтрольным государству» [46, С. 17]. Наступление финансового кризиса ускорило этот процесс и сделало его явным. От государства может исходить абсолютный или частичный запрет на осуществление трансакций в режиме частной собственности. К прямым формам запрета следует отнести установление формальных правил в части ограничения купли-продажи, наследования, осуществления хозяйственной деятельности и т.д. В свою очередь, государство может стимулировать процессы размывания прав частной собственности, не вводя институты их защиты, или, наоборот, не способствуя установлению неформальных правил нерушимости права частной собственности (отсутствие последних ведет к увеличению трансакционных издержек, связанных с защитой прав собственности и институциональной асимметрии их обеспечения). Кроме того, необходимо принимать во внимание, что на макроуровне государственное экономическое регулирование осуществляется безличностными институциональными структурами, но в рамках непосредственно товарных или институциональных трансакций («власть хозяйствующий субъект») отношения субъективно персонифицированы. Таким образом, одно из противоречий системы государственного регулирования экономики связано с ролью личностного фактора, или, как его определяют Зеркин Д., Игнатов В., противоречие «между законом заданными правилами действия субъектов властных институтов и выборами вариантов и 77 средств действия персоналий в рамках общих установок институтов системы управления»[56, С. 95]. Система государственного регулирования экономики как противоположность, составляющая основное противоречие, характеризуется органическим внутренним противоречием. Последнее состоит в рассогласовании расширения либо обновления задач государственного регулирования и ограниченностью действия классическими представлениями о его роли в рыночной экономике, а также действием принципа «от противного» в границах межсистемнои трансформации российской экономики. Интересы государства как системы власти, как «служилого класса» отнюдь не всегда совпадают с интересами нации вообще и с ее потребностями [114]. Процесс разрешения противоречий между различными субъектами эколого-экономических отношений, по мнению Згонник Л., состоит из трех условных фаз (этапов) [52, С. 105]. Первый этап этап зарождения в рамках него противоречие приобретает целостность, и можно говорить о сформированных взаимоисключающих экологических и экономических интересах. Здесь не обнаруживается главное свойство противоречия его развитие, так как единство симметрии и асимметрии взаимодействия интересов находится в состоянии близком к равновесию. Однако постепенно обретаются различимые черты объекта противоречия, то есть элемент материальной или социальной реальности, находящийся на пересечении интересов различных субъектов, стремящихся к единоличному контролю над ними. /лля этапа зарождения противоречии характерно наличие двух параллельных и в то же время взаимопроникающих процесса. С одной стороны, противоположные экологические и экономические интересы сохраняют состояние относительно качественной устойчивости, они сосуществуют. С другой стороны, в рамках каждой подсистемы экологической и экономической происходит объективно заданная поляризация, которая наиболее ярко проявляется в следующей фазе фазе кризисности. |