|
42 государства традиционно рассматривалась под двумя углами зрения: 1) как механизм организованного насилия и 2) как механизм обеспечения общего блага. Между этими двумя «ипостасями» государства существует столь тонкая разделительная грань, что подчас трудно отделить демократическое государство от государства тоталитарного, государство правовое от государства полицейского. И все же эта грань существует, проявляясь, прежде всего в механизме государственной власти как определенной упорядоченной, сбалансированной системе средств, форм и методов достижения сформулированных целей. Конституируя и решшзуя эти формы и методы, государственная власть может обходиться без институтов гражданского общества и политического плюрализма, присваивая себе право на идеологический диктат и формирование обязательной для всех модели «общего блага», что и происходит в условиях тоталитарных режимов1 *. Государственная власть при этом становится всепроникающей, тотально контролирующей все сферы ж и знедсятел ьн ости общества". С определенной долей условности можно утверждать, что при тоталитарных режимах политическая и государственная власть фактически слиты воедино. Это единение особенно хорошо заметно в тех случаях, когда органы политической и государственной власти издают совместные акты нормативно-директивного характера, например совместные постановления ЦК КПСС и Совета Министров СССР, касающиеся вопросов государственного строительства, введения юридической ответственности за преступления. Это единение заметно и в тех случаях, когда орган политического руководства создает специальные структуры политической и юридической репрессии3, выводя их из-под контроля органов 1 Григонис Э.П. Механизм государства: вопросы теории и практики. СПб.. 1999, с. 120. : Луисев В.В. Преступность XX пека. Мировой криминологический анализ. М.: Наука, 1997. с. 57. Коровин В.В. История отечественных органов безопасности. М., 1998; Кудрявцев В.Н., Трусов Л.И. Политическая юстиция в СССР. CI16.: Пресс, 2002, с. 151. |
ходиться без институтов гражданского общества, многоукладной экономики и политического плюрализма, присваивая себе право на .идеологический диктат и формирование обязательной для всех модели «общего блага». В условиях демократических режимов, отмечал еще в XIX веке известный государ ствовед И.Е. Андреевский, чем «более развивается общество, тем шире делаются его предприятия относительно создания условий безопасности и благосостояния и тем более может сокращаться непосредственное участие правительства»1 Не случайно поэтому доминирующей идеей российской государственно-правовой мысли была идея рассосредотпочения власти между государственными и общественными институтами. «Одно только правительство, без участия органов общественных, отмечал И.ТТарасов, не в состоянии удовлетворительно выполнить всех взятых на себя ... задач» . Если абстрагироваться от значительного числа нюансов, сопровождающих и процесс интерпретации общественных потребностей, и механизм их реализации, роль и назначение государства традиционно рассматривалась под двумя углами зрения: как механизм организованного насилия и как механизм обеспечения общего блага. Между этими двумя «ипостасями» государства существует столь тонкая разделительная грань, что подчас трудно отделить демократическое государство от государства тоталитарного, государство правовое от государства полицейского. И все же эта грань существу* ет, проявляясь прежде всего в механизме государственной власти как определенной упорядоченной, сбалансированной системе средств, форм и методов деятельности государственного аппарата. Целостный характер механизма государственной власти присущ и тоталитарному и демократическому государству. Иными словами, способ взаимосвязи между институтами (элементами) механизма власти может быть различным, но в равной степени обеспечивающим его единство и целостность. При этом необходимо учитывать, что механизм государственной влас1 Андреевский И.Е. Полицейское право, т. 1.2-е изд. СПб., 1874. С. 19.7 Тарасов И.Т. Очерк науки полицейского права. М, 1897. С. 2. |