|
63 номены и обрели в эпоху национализма радикально измененные значения» (9). Четвертый, современный тип фаза постнационализма: индустриально развитые западные демократии с их структурной дифференциацией и функциональной специализацией, реализующейся через новые социальные роли, законы, институты, конкретную политику. Для этого этапа характерны доминирование либерально-демократических принципов, претворение социальных программ, более или менее ярко выраженный эгалитаризм во внутренней политике, единение индивида и группы (общности) через гражданство, а не по этническим характеристикам. Люди, по существу, уже не являются «этничными», политические же цели и действия лишь очень немногих из них обусловливаются исключительно «этническими» интересами. (10) Таким образом, современная стадия на Западе, по мнению М. Хайслера, определяется в первую очередь природой современного демократического государства и его политического стиля. Этничность сместилась на периферию как политических, так и индивидуально-идентификационных процессов, в которых решающее значение имеют совсем другие факторы и влияния, порожденные интеграционными тенденциями в различных сферах общественной жизни. Традиционные формы этнической идентификации «иссякли»: в ситуации выбора координат самоопределения индивид прежде всего опирается на внеэтнические измерения своего бытия. Но все это, подчеркнем, говорится о Западе. Можно ли сказать о подобии описанных в статье процессов тем метаморфозам, которые происходят у нас. С одной стороны, Россия, как и бывший СССР, включена в общемировые этнические и этносоциальные процессы, с другой особенности ее географического положения, этнического ландшафта, исторического развития |
44 Экономические, политические и социальные перемены изменили формы этнической лояльности, индивидуальной идентичности и групповых структур. “Там, где этнические связи не были разрушены, отмечает автор, они трансформировались в социальные, психологические и экономические феномены и обрели в эпоху национализма радикально измененные значения” [9]. Четвертый, современный тип фаза постнационализма: индустриально развитые западные демократии с их структурной дифференциацией и функциональной специализацией, реализующейся через новые социальные роли, законы, институты, конкретную политику. Для этого этапа характерны доминирование либерально-демократических принципов, претворение социальных программ, более или менее ярко выраженный эгалитаризм во внутренней политике, единение индивида и группы (общности) через гражданство, а не по этническим характеристикам. Люди, по существу, уже не являются “этничными”, политические же цели и действия лишь очень немногих из них обусловливаются исключительно “этническими” интересами [10]. Таким образом, современная стадия на Западе, по мнению М.Хайслера, определяется в первую очередь природой современного демократического государства и его политического стиля. Этничность сместилась на периферию как политических, так и индивидуальноидентификационных процессов, в которых решающее значение имеют совсем другие факторы и влияния, порожденные интеграционными тенденциями в различных сферах общественной жизни. Традиционные формы этнической идентификации “иссякли”: в ситуации выбора координат самоопределения индивид прежде всего опирается на внеэтнические измерения своего бытия. Но все это, подчеркнем, говорится о Западе. Можно ли сказать о подобии описанных в статье процессов тем метаморфозам, которые 45 происходят у нас. С одной стороны, Россия, как и бывший СССР, включена в общемировые этнические и этносоциальные процессы, с другой особенности ее географического положения, этнического ландшафта, исторического развития обусловили своеобразные трансформации этничности на протяжении, по крайней мере, последнего столетия. По нашему мнению, условно можно выделить несколько стадий этого процесса. Первая стадия вторая половина XIX в. 1917 год. Чувство идентичности формировалось и было преобладающим или по месту проживания, или по конфессиональной принадлежности. Самоидентификация опиралась прежде всего на эти характеристики, и этническая определенность вытеснялась или замещалась ими. Показателен в этой связи тот факт, что в опросных листах Первой всеобщей переписи населения Российской империи 1897 года вопрос о национальности отсутствовал [11] (он появился позднее, уже в переписях советского периода 1920, 1926 гг. и далее). Фиксировалось вероисповедание опрашиваемого (соответственно этот вопрос был снят в советских переписях). Самоопределение в форме “мыправославные” или “мы тверские” вполне соответствовало “русской” самоидентификации крестьянина или мещанина. Вторая стадия приходится на период после октября 1917 года, когда власть перешла в руки большевиков. Специфика проявлений этничности в целом стала определяться практическими шагами в проведении национальной политики и местом национального вопроса в теории, идеологии и социальной практике государства диктатуры пролетариата. С одной стороны, в столь многонациональной стране, как бывшая Российская империя, национально-этнические проблемы стояли чрезвычайно остро, и игнорировать их было бы невозможно. Однако, с другой стороны, национальный вопрос всегда оставался подчиненным классо |