|
73 Существует целый ряд этносов, которые говорят на каком-либо одном широко распространенном языке английском, испанском, французском и др. Есть отдельные этносы и этнические группы, для которых характерно массовое двухи даже трехьязычие (парагвайцы, люксембуржцы и др.); а также, этносы, одна часть которых говорит на одном языке, а другая на другом, хотя следует тут же отметить, что в этих случаях всегда бывает и третья часть, говорящая на обоих языках (бретонцы, ненцы, эскимосы и др.). Особо следует отметить случаи, когда разные части этноса говорят на близкородственных и сходных между собой, но все же различающихся языках, мордва, марийцы и др. И наконец, весьма часто этнос, который обладает определенным этнически специфичным языком, как этникос образует малые обособленные группы, живущие в инонациональном окружении и перешедшие на язык этого окружения, однако стойко сохраняющие свое этническое самосознание (армяне в Грузии, татары в Польше, немцы в России и многие другие). Особо следует остановиться на соотношении языка и диалекта. Приходится признать, что нет достаточных четких и корректных чисто лингвистических критериев, по которым можно было бы провести однозначное разделение между этими понятиями. При отнесении каждого конкретного идиома (т.е. языковой единицы любого уровня) к числу диалектов или же самостоятельных языков приходится отталкиваться именно от характера осознания языка массой его носителей. Так, например, нижненемецкие диалекты лексически и фонетически гораздо ближе к голландскому языку, нежели к верхненемецким диалектам, на основе которых сложился литературный немецкий язык. Тем не менее они считаются диалектами немецкого, так как все их носители осознают себя немцами, а голландский и чрезвычайно близкий к нему, отделившийся от него уже в новое время, африкаанс расцениваются как особые языки. |
54 тивным результатом действия этих факторов выступает формирование этнического самосознания, выраженного в общем самоназвании. Что касается механизма этих объективных процессов, которые ведут от предпосылок к реализации их результата, то это комплекс различных, прежде всего языковых, коммуникаций. В этом и состоит общая важность языка как признака этноса. Язык на уровне обыденного сознания, на уровне автостереотипа этноса и представлений о данном этносе среди его соседей, является в огромном большинстве случаев самым важным, ранее всего называемым признаком и определителем этноса. И несомненно, что определенная языковая общность, наряду с общностью территории и культуры является необходимым условием для формирования этноса. В то же время, нс менее очевидно, что в современном мире однозначное соответствие этноса и языка является скорее исключением, чем правилом. Существует целый ряд этносов, которые говорят на какомлибо одном широко распространенном языке английском, испанском, французском и др. Есть отдельные этносы и этнические группы, для которых характерно массовое двухи даже трехъязычие (парагвайцы, люксембуржцы и др.); а также, этносы, одна часть которых говорит на одном языке, а другая на другом, хотя следует тут же отметить, что в этих случаях всегда бывает и третья часть, говорящая на обоих языках (бретонцы, ненцы, эскимосы и др.). Особо следует отметить случаи, когда разные части этноса говорят на близкородственных и сходных между собой, но все же различающихся языках, мордва, марийцы и др. И наконец, весьма часто этнос, который обладает определенным этнически специфичным языком, как этникос образует малые обособленные группы, живущие в инонациональном окружении и перешедшие на язык этого окружения, однако стойко сохраняющие свое этническое самосозна 55 ние (армяне в Грузии, татары в Польше, немцы в России и многие другие). Особо следует остановиться на соотношении языка и диалекта. Приходится признать, что нет достаточных четких и корректных чисто лингвистических критериев, по которым можно было бы провести однозначное разделение между этими понятиями. При отнесении каждого конкретного идиома (т.е. языковой единицы любого уровня) к числу диалектов или же самостоятельных языков приходится отталкиваться именно от характера осознания языка массой его носителей. Так, например, нижненемецкие диалекты лексически и фонетически гораздо ближе к голландскому языку, нежели к верхненемецким диалектам, на основе которых сложился литературный немецкий язык. Тем не менее они считаются диалектами немецкого, так как все их носители осознают себя немцами, а голландский и чрезвычайно близкий к нему, отделившийся от него уже в новое время, африкаанс расцениваются как особые языки. Диалектные различия, причем весьма сильные, могут сохраняться и у высоко консолидированных наций (японцы, немцы и др.). Степень консолидации выражается в степени распространенности общенационального литературного языка. Процесс консолидации нации отражен, в частности, в поиске основы для такого языка, как, например, в Эстонии конца XIX века соперничество между таллиннским и тартуским диалектами. В том случае, когда несколько этносов говорят на одном языке (английском, испанском, португальском и т.д.), как правило, каждый этнос вносит в этот язык свою специфику. Она может заключаться в ином алфавите или правописании, в фонетических особенностях, в лексике, наконец, в специфических оборотах и фразеологических сочетаниях, но в той или иной форме она, как правило, присутствует и опознается носителями этого языка. Бесспорным своеобразием, в известной мере культи |