|
81 своеобразна и позиция каждого отдельного этноса в его конкретной языковой ситуации». (4) В России, например, современное положение русского языка очень сложное, а социально-политический статус его неопределенен. В так называемых национально-государственных образованиях, где большинство населения русские существует попытки перевода делопроизводства на местные языки. В республиках СНГ делопроизводство переводится на государственные языки этих республик славянские, тюркские, романские. Поэтому русские и нерусские люди, для которых родным языком является русский, вынуждены вступать в частноправовые и гражданско-правовые отношения на местных языках. Сохраняется персоналистический фундамент русского языка. Значительная часть русского населения (свыше 20 млн.) оказались за пределами России. Внутри самой России существует тенденция изменять национальную принадлежность с русской на местную. Информационные системы всех видов и назначений теснятся речью на английском языке. Объективная тенденция научно-технического прогресса универсализация языковых форм, противоречит направленности этнических процессов. И здесь возникает более серьезная проблема, чем известные идеи диспропорции в развитии национальных языков. В наше время англоязычная компьютеризация, по сути дела, ориентирует личность на неравноправное двуязычие, снижая роль родного языка как личностно значимой ценности. (5) Так русский язык сдает позиции в самом ядре новейшей языковой практики. Правительство, первой заботой которого является совершенствование инструмента правления языка, по-видимому, даже не имеет об этом понятия. В странах индустриально развитых таких, как Япония, некоторых странах Северной и Латинской Америки, характерно наличие основного, численно преобладающего над другими этноса с высокоразвитым националь |
62 Этот язык тем успешнее может служить этим целям, чем более развитыми и в то же время более унифицированными становятся его лексика, фонетика, орфографические и орфоэпические нормы. В то же время не только различные этнические группы активно отстаивают свое языковое своеобразие, но и субэтнические группы проявляют в ряде случаев тенденцию к поддержанию диалектного своеобразия, и, кроме того, существуют и заново возникают отдельные социальные и профессиональные группы и прослойки, которые создают и формируют свои специфические жаргоны и сленги. Жаргон является средством обособления и самоидентификации этих групп. С другой стороны, для массового бытового общения стихийно формируются общепонятные койнэ или лингва франка, которые могут существенно отличаться от официально принятого и насаждаемого государством языка. Возникающая языковая ситуация, т.о., имеет вид иерархической организованной пирамиды, отдельные блоки которой находятся между собой в сложных взаимоотношениях и несут различную функциональную нагрузку. Если в полиэтнических, многонациональных обществах в виде таких блоков выступают прежде всего различные языки, то в одноязычных обществах их роль играют различные диалектные, локальные, жаргонные, стилистические и прочие варианты. “Рисунок языковой пирамиды в каждой стране отличается своим неповторимым своеобразием, и, соответственно, неповторимо своеобразна и позиция каждого отдельного этноса в его конкретной языковой ситуации” [10]. В России, например, современное положение русского языка очень сложное, а социально-политический статус его неопределенен. В так называемых национально-государственных образованиях, где большинство населения русские существует попытки перевода делопроизводства на местные языки. В республиках СНГ делопроизводство переводится на государственные языки этих республик славянские, тюркские, роман 63 ские. Поэтому русские и нерусские люди, для которых родным языком является русский, вынуждены вступать в частноправовые и гражданскоправовые отношения на местных языках. Сохраняется персоналистический фундамент русского языка. Значительная часть русского населения (свыше 20 млн.) оказались за пределами России. Внутри самой России существует тенденция изменять национальную принадлежность с русской на местную. Информационные системы всех видов и назначений теснятся речью на английском языке. “Объективная тенденция научнотехнического прогресса универсализация языковых форм, противоречит направленности этнических процессов” (Седова Н.Н.). И здесь возникает более серьезная проблема, чем известные идеи диспропорции в развитии национальных языков. “В наше время англоязычная компьютеризация, по сути дела, ориентирует личность на неравноправное двуязычие, снижая роль родного языка как личностно значимой ценности” [11]. Так русский язык сдает позиции в самом ядре новейшей языковой практики. Правительство, первой заботой которого является совершенствование инструмента правления языка, повидимому, даже не имеет об этом понятия. В странах индустриально развитых таких, как Япония, некоторых странах Северной и Латинской Америки, характерно наличие основного, численно преобладающего над другими этноса с высокоразвитым национальным языком, уже вполне обслуживать любые нужды науки, техники, образования, администрации, искусства и т.д. Другие этносы выступают главным образом в виде небольших национальных групп и общин, меньшинств, иногда в виде ассоциированных народностей. Их языки могут быть бесписьменными или младописьменными (цыгане, айны в Японии и др.), либо иметь развитую и древнюю письменную традицию (уэльсцы в Англии, каталонцы в Испании и др.). Однако подавляющее большинство их нужд обслуживается |