|
ное лицо от юридического лица и именно воля обеспечивает лицу возможность участвовать в правоотношениях.. Один из главных аргументов противников признания воли в качестве атрибута, неотъемлемого свойства субъекта права состоит в том, что, по их мнению, юридические лица, а также малолетние индивиды не обладают сю, что у этих субъектов права воля как таковая отсутствует. Если первый аспект понятии субъекта права выражает внешние свойства лица субъекта права, второй аспект практическое, деятельное сознание, «перемещающее себя в наличное бытие» (правовую волю), то третий аспект заключает в себе само наличное бытие с у б ъ е к т права, его правовые связи, правоотношения. Обычно под связью понимается взаимообусловленность существования явлений, отношение взаимной зависимости, обусловленности, общности между чем-нибудь. Категория «правовая, связь» выражает существующую зависимость, взаимодействие между субъектами права. Она, с нашей точки зрения, включает в себя правовое о?ношение н качестве одной из своих разновидностей, а именно: как конкретную (персонифицированную) связь, которой противостоит другая разновидность абстрактная, непереонифицигрованпая связь (связь субъектов права, создаваемая, например, посредством закона или обычая). Рассмотрение субъекта права в качестве совокупности правовых связей. правовых отношений, как представляется, соответствует традиции, заложенной ещ е Платоном, Аристотелем и подхваченной представителями немецкой классической философии. В частности, в гегелевской «Философии права» можно найти основания такого подхода. Нередко такой подход к рассмотрению субъекта права использовался в качестве единственною. "В частности, это касается российской дореволюционной» а также солегско$1 юридической литературы, где субъект права обы чно отождествлялся с участником (субъектом) правоотношений и исследовался в рамках состава правоотношения как его элемент. Думается, что одной из главных причин, по которой данный подход оказался господствующим, было 127 |
§ 2, Субъект права правовая воля 48 Именно воля позволяет разграничить субъекта от объекта права, правовое лицо от юридического мопса и именно воля обеспечивает лицу возможность участвовать в правоотношениях. Отсюда нельзя согласиться с тем, что «искание воли, как наличной основы для всякой правоспособности, составляет задачу, Дювернуа Н.Л. Указ. соч. С. 259-260. РОССИЙСКАЯ 41 ГОСУДАРСТВЕННАЯ БИБЛИОТЕКА поставленную совершенно врозь с задачами собственно цивилистических построений)/^. Один из главных аргументов противников признания воли в качестве атрибута, неотъемлемого свойства субъекта права состоит в том, что, по их мнению, юридические лица, а также малолетние индивиды не обладают ею, что у этих субъектов права воля как таковая отсутствует. При этом, однако, и юридические лица, и малолетние признаются ими в качестве участников правоотношений. Здесь, на наш взгляд, существует очевидное противоречие. Если признавать юридических лиц и малолетних в качестве участников правоотношений, то нельзя отрицать наличие у них воли, так как и договорные и деликтные отношения предполагают волю участвующих в них сторон. Сама свобода договора исторически связывается с теорией «автономии воли», где связь договора с волей четко, однозначно установлена^®. Для деликтных правоотношений важнейшим условием, предпосылкой их наступления признается вина. Принцип вины, сформулированный Гроцием и Дома, в настоящее время нашел своё воплощение в кодексах многих европейских стран^\ Но вина, традиционно понимаемая как психическое отношение лица к своему противоправному поведению , является выражением воли субъекта. Цвайгерт и Кётц по этому поводу пишут: «Виновно» действует тот, кто преднамеренно, то есть сознательно, по собственной воле (подчеркнуто мною С.А.) нарушает защищаемые законом блага или по неосторожности»^^. Гегель отмечал неразрывную связь вины с волей, говорил о вине воли: «Деяние может быть вменено лишь как вина воли; это право знания»^’’. Отсюда если признавать юридических лиц и малолетних индивидов участниками ^’Там же. с. 259. См.; Цвайгерт К., Кётц X. Введение в сравнительное правоведение в сфере частного права; В 2 т. М., 2000. Т. 2. С. 8. Там же. С. 361-362. “ См.: Юридический энциклопедический словарь. М., 1984. С. 39. ^^ Цвайгерт К., Кётц X. Указ. соч. С. 364. В приведенном высказывании авторы используют термин «воля» применительно к понятию вины очень узко, связывая её только с умыслом, однако в традиционном понимании вины воля охватывает как умысел, так и неосторожность. Если рассматривать неосторожное поведение как не относящееся к волевому, то тогда его следует исключать из сферы права, правового регулирования и, следовательно, из сферы юридической ответственности. Гегель Философия права. М., 1990. С. 161. правоотношений, в частности, договорных и деликтных, то необходимо также признавать наличие у них воли. К числу наиболее влиятельных критиков волевой теории права также относится Р. Иеринг, который полагал, что «право существует не для того, чтобы осуществить идею абстрактной «правовой воли», а для того, чтобы служить интересам, потребностям, целям оборота»^^. О.С. Иоффе, анализируя доводы представителей волевой теории и теории интереса, сделал вывод, что сторонники нового воззрения (теории интереса) воспользовавшись известными пороками волевой теории, «нанесли ей такой удар, от которого она никогда уже не могла оправиться»^^. Он, в частности, столкновение этих теорий рассматривал применительно к понятию субъективного права. Главный аргумент в этом споре, как и у Дювернуа, заключается в том, что волеспособность не является необходимой предпосылкой права, поскольку в качестве носителей прав могут выступать лица, лишенные воли. Кроме тех возражений, которые ранее уже были высказаны нами применительно к замечанию Н.Л. Дювернуа, можно добавить следующее. Во-первых, вывод О.С. Иоффе о том, что по волевой теории нанесен удар, от которого она никогда уже не оправится, представляется явно преждевременным. В качестве философского основания волевой теории О.С. Иоффе называет идеи Гегеля, а главным объектом критики оказываются взгляды Виндшейда (в качестве продолжателей идей свобода, свобода «от»), а свобода для достижения определенных целей (свобода положительная, свобода «для»). Иначе эту положительную свободу можно интерпретировать как социально-деятельностную, коммуникативную свободу. Она по своему характеру созидательная, конструктивная, свобода социального взаимодействия. Коммуникативное понимание свободы воли содержит в себе в снятом виде как пройденную, преодоленную ступень понимание свободы как автономии воли, но не в смысле отброшенного, «отработанного теоретического материала», а как необходимый фундамент для своих собственных теоретических построений. Свобода, понимаемая в коммуникативном смысле, является производной от разума, сознания. Кант отмечал, что «Понятие свободы это чистое понятие разума… Гегель также полагал, что воля непосредственно связана с мышлением, с деятельностью сознания: «Здесь мы достигли того пункта, где становится ясным, что воля есть истинная, свободная воля только как мыслящий интеллект»^’’, «…влечения должны быть разумной системой волеопределения; 85 такое их понимание, развитое из понятия, и есть содержание науки о праве» . Но мы рассматриваем коммуникативную свободу не как осознанную внешнюю необходимость, а как форму её преодоления. Человек не для того создает вторую природу, чтобы стать её рабом, он стремится к тому, чтобы определять внешний по отношению к нему мир. Рационализм права основан на разумности действий его субъектов, на осознании ими своих интересов, определении интересов других, участвующих в правовых отношениях лиц, и условий их совместимости. Разумность права предполагает профессионализм законодателя, правоприменителя, формирование рационального типа сознания индивидов. Действительно, в праве человек может найти свой разум, но это прежде всего соответствует ступени зрелого права. Когда свобода становится производной от интеллекта, тогда можно утверждать, что человек свободен настолько. ” Кант. Указ. соч. С. 128 Гегель. Философия права. С. 84. “ Там же. С. 83 насколько он разумен в своей деятельности, активности, в осуществлении своей 86 воли . § 3. Субъект права совокупность правовых связей, отношений Если первый аспект понятия субъекта права выражает внешние свойства лица субъекта права; второй аспект практическое, деятельностное сознание, «перемеш;ающее себя в наличное бытие» (правовую волю); то третий аспект заключает в себе само наличное бытие субъекта права его правовые связи, правоотношения. Обычно под связью понимается взаимообусловленность существования явлений^^, отношение взаимной зависимости, обусловленности, общности между чем-нибудь®^. Категория «правовая связь» выражает существующую зависимость, взаимодействие между субъектами права. Она, с нашей точки зрения, включает в себя правовое отношение в качестве одной из своих разновидностей, а именно: как конкретную (персонифицированную) связь, которой противостоит другая разновидность абстрактная, неперсонифицированная связь (связь субъектов права, создаваемая, например, посредством закона или обычая). Рассмотрение субъекта права в качестве совокупности правовых связей, правовых отношений, как представляется, соответствует традиции, заложенной еще Платоном, Аристотелем и подхваченной представителями немецкой классической философии. В частности, в гегелевской «Философии права» можно найти основания такого подхода®^. По Гегелю: «Лицо, отличая себя от себя, относится к другому лицу, и оба обладают друг для друга наличным бытием только как собственники. Их в себе сущее тождество получает существование посредством перехода собственности одного в собственность Подробно свои соображения о свободе воли автор изложил в своей монофафии. (См.: Архипов С.И. Субъект права: теоретическое исследование. СПб., 2004. С. 60-74). См.: Философский энциклопедический словарь. М., 1983. С. 598. ‘’ Ожегов С.И. Словарь русского языка. С. 704 См. Гегель. Философия права. С. 96-100; 167-169 и др. другого при наличии общей воли и сохранения их права в договоре»^®, «Субъект есть ряд его поступков»^’. У Маркса человек, личность это не абстракт, присущий отдельному индивиду, а «… совокупность всех общественных отношений»^^. Но, независимо от этих философских оснований, юриспруденция давно рассматривала субъекта права в контексте правовых отношений, правовых связей, В частности, Р. Иеринг в 1844г. писал о том, что лицо есть совокупность юридических отношений^^. Нередко такой подход к рассмотрению субъекта права использовался в качестве единственного. В частности, это касается российской дореволюционной, а также советской юридической литературы, где субъект права обычно отождествлялся с участником (субъектом) правоотношений^”^ и исследовался в рамках состава правоотношения как его элемент. Думается, что одной из главных причин, по которой данный подход оказался господствующим, было то, что в нём реально отражалось место субъекта права в российской и советской правовой системе. Ни правопорядок царской России, ни советская правовая система не предполагали личность, индивида в качестве своего исходного начала права. Хотя, как уже отмечалось, в российской юридической науке конца XIX и начала XX вв. сформировалось мощное либеральное течение, в рамках которого личность получила признание в качестве высшей правовой ценности. Однако в теории права и, в частности в теории правосубъектности, это признание не получило адекватного закрепления. Современная российская юридическая наука после кризиса 90-х гг., связанного с разрушением оснований теории социалистического права, начинает возвращаться к истокам российского '”Тамже. С. 99. “Там же. С. 167. Маркс К., Энгельс Ф., Соч. Т. 3. С. 3. См. подробнее: Герваген Л.Л. Развитие учения о юридическом лице. СПб., 1888. С. 31. Однако отдельные авторы разфаничивали субъекта права и участника правоотношений, см., например: Петров Г.И. Советские административноправовые отношения // Ученые записки Ленинградского юридического института. Вып. 6. Л., 1951. С. 44-45; Ямпольская Ц.А. О субъективных правах советских граждан и их гарантиях // Вопросы советского государственного права. М., 1959. С. 174; Уржинский К.П. Трудоустройство граждан в СССР. М., 1967, С. 74; Сорокин В.Д. Административнопроцессуальные отношения. Л., 1968. С. 19; Бойцов В.Я. Система субъектов советского государственного права. Уфа, 1972. С. 21-23; Халфина P.O. Общее учение о правоотношении. М., 1974. С. 115; и др. правового либерализма и гуманизма, к тем идеям, которые сформировались в рамках указанного течения. Исходя из идеи первичности субъекта права, можно утверждать, что не субъект права является элементом правовых отношений, наоборот, правовые отношения, связи «принадлежат» субъекту права. Субъект это та ось, вокруг которой формируются правовые связи, отношения. И.А. Покровский по поводу субъектов гражданского права писал: «Гражданское право… по самой своей идее предполагает наличность множества отдельных автономных центров. К ним, этим центрам, стягиваются отдельные имущественные объекты, вещи, образуя вокруг каждого из них особую экономическую сферу, его имущество, его хозяйство. Между этими центрами завязываются разнообразные хозяйственные нити»^^, Субъекта права в качестве центра правовой сферы, гражданско-правовой жизни рассматривали П.Лабанд, Г.Рюмелин, Н.Л. Дювернуа, В.И. Синайский и другие авторы. Субъекты права, как лица, вокруг которых формируются «правовые нити», для достижения своих практических целей вступают в правовую коммуникацию, стремятся формировать не только свои правовые отношения, но и создавать саму «вторую природу», право. Их интересы не ограничиваются только образованием практических «хозяйственных нитей», они распространяются и на абстрактные правовые связи, выраженные в законе. В этих абстрактных связях субъекты права стремятся институционализировать свою общую волю, свое осознание того, каким должно быть их взаимодействие в рамках реализации их целей. При этом важно, чтобы воплощенная в законе воля не отчуждалась от них, оставалась их волей, а также связь, которую закон установил, оставалась их правовой связью. В законе субъекты права должны видеть себя и свою волю, форму и средства реализации своих интересов, свою взаимосвязь с другими лицами. Даже в тех случаях, когда субъект права по тем или иным причинам не желает участвовать в правотворчестве, не выражает свою волю непосредственно, в праве должны существовать механизмы, |