|
ми, входил в «единую систему» божьей власти, ибо «несть власти, аще не от Бога; сущая же власти от Бога учинены» (Рим. 13,1.). Причем «наделенность властью, это обладание исключительным даром избрания Господом Богом, означает “великие и драгоценные обетования, дабы вы через них соделались причастниками Божеского естества...” (Второе послание Петра 1:4)». Власть, Ф особенно после падения Константинополя, выступала как в роли носителя и распространителя святости, святителя Руси, так и в качестве охранителя чистоты веры, защитника от наступления конца света, т.е. по существу принимала на себя апостольские функции. В этом контексте «апостольство на Руси оказывается целиком вовлечено в русло государственной центразизаторской политики... русские идеологи Града Божьего не только разделяли, но и выступали идеологами и проводниками оформляющейся имперской традиции»90. На этих политико-религиозных основах устанавливается вся институциональная система властвования. Это объясняет, прежде всего, то, что в России было вообще бессмысленно «цареубийство», так как оно практически ничего бы не меняло в системе властвования. «Цареубийство, отмечает И.Л. Солоневич, было, прежде всего, политически бессмысленным, ибо царская власть была только одним из слагаемых “системы учреждений”, и убийство одного из слагаемых политической и духовной системы ничего изменить не могло» . Основными институтами государственной власти при данном политико-правовом устройстве выступают: монарх, Боярская дума, Земские соборы. Институт царской власти осмысляется отечественным правосознанием с пяти позиций. Во-первых, институт царя это символ политикоправового единства, независимости страны и ее международного значения. Во-вторых, этот институт генетически связан еще с древним стремлением русского народа к «одиначеству» с властью. В новых условиях именно образ 90Домников С.Д. Указ. соч. С. 260. 91Солоневич И.Л. Народная монархия. М. 1991. С. 48. |
был, в свою очередь, «объективировать» свое предназначение, сродное монашеству, служению (И.Л. Солоневич) в управлении вверенного ему народа, т.е. превращал божественное не в пассивную (потенциальную), а в активную силу, действующую в социальном бытии. Затем, после своей объективации (вр конкретной персоне), эта божественная сущность возвращалась к своей самости (Царь подчиняет себя высшей воли, служит ей), соединяясь с Божьей волей как с ее основой. Здесь следует остановиться на том, что хотя сам царь и являлся центром российской политической и духовной жизни, он в тоже время был и за её пределами, входил «единую систему» божьей власти, ибо «несть власти, аще не от Л 4 А Бога; сущая же власти от Бога учинены» . Причем «наделеность властью, это обладание исключительным даром избрания Господом Богом, означает “великие и драгоценные обетования, дабы вы через них соделались причастниками Божеского естества...” (Второе послание Петра 1:4)»245. Власть, особенно после падения Константинополя, выступала как в роли носителя и распространителя святости, святителя Руси, так и в качестве охранителя чистоты веры, защитника от наступления конца света, т.е. по существу принимала на себя апостольские функции. В этом контексте «апостольство на Руси оказывается целиком вовлечено в русло государственной центразизаторской политики... русские идеологи Града Божьего не только разделяли, но и выступали идеологами и проводниками оформляющейся имперской традицией» . На этих политико-религиозных основах устанавливается вся институциональная система властвования. Это объясняет, прежде всего, то, что в России было вообще бессмысленно «цареубийство», так как оно практически ничего бы не меняло в системе властвования. «Цареубийство отмечает И.Л. Солоневич было, прежде всего, политически бессмысленными, ибо царская власть была только одним из слагаемых “системы учреждений”, и убийство одного из слагаемых политической A J 4 и духовной системы ничего изменить не могло» . Основными институтами государственной власти при данном политикоправовом устройстве выступают: монарх, боярская дума, земские соборы. Институт царской власти осмысляется отечественным правосознанием с пяти позиций. Во-первых, институт царя это символ политико-правового единства, независимости страны и ее международного значения. Во-вторых, этот институт генетически связан еще с древним стремлением русского народа к 80 244Рим. 13,1. 241Домников С.Д. Указ. соч. С. 228. 246Домников СД. Указ. соч. С. 260. 247Солоневич И.Л. Народная монархия. М. 1991. С. 48 |