ганизации (его предельным опытом должно стать “отмирание” государства и замена его самоуправлением демократии)» . Подводя итоги, следует отметить, что появление на политической карте нового государства —советской России было закономерным ответом на кризисные явления в политическом и правовом сознании граждан, в институциональной системе государственной власти и практике ее осуществления (при дуалистической монархии и особенно после Февральской революции, когда установилось, по сути, двоевластие). Справедливо по этому поводу отмечает В.Я. Любашиц, что «каждая политическая организация проходит суровые испытания на эффективность и в силу этого обстоятельства существует мало пригодных институтов» . Таковыми непригодными к новым социальным условиям, как видится, оказались и старая система монархической власти, и вновь установившаяся, но не поддерживаемая и не понимаемая народными массами либерально-демократическая политико-правовая система. Интересным остается то, что советский политико-правовой строй по внешней форме представлял собой прогрессистский вектор развития: разрыв с традиционно-православными верованиями, перестройка институциональной системы властвования, снятие классовых и, соответственно, социальных противоречий, ориентация на поступательное достижения лучшего социального устройства (справедливости и равенства в социальной жизни), при котором настоящее понимается как черновой, эскизный вариант, ступень будущего идеального устройства и т.п. Однако по своему содержанию коммунистический строй базировался на духовно-нравственных и ментальных характеристиках русского народа, институциональное построение системы власти и властных отношений опиралось на традиционные начала. Политико127 Исаев И.A. Politica hermetica: скрытые аспекты власти. М., 2003. С. 505506. Любашиц В.Я. Эволюция государства как института политической системы. Ростов н/Д, 2004. С. 29. |
социума, именно в социализме Россия «смогла сохраниться, выжить и, в конечном счете, возобладать тенденция к национальной идентичности» 316. Историки Д.А. Андреев, Г.А. Бордюгов, связывают становление советской политико-правовой системы с переконфигурацией институционального пространства власти, со становлением нового носителя власти и новой управленческой элиты, ибо последняя многовековая управленческая традиция и носители власти себя социально дискредитировали . С точки зрения западных ученых К. Манхейма, Э. Юнгера, X.. Ортега-иГассета, Г. Маркузе и др., социализм является общемировой тенденцией конца XIX начала XX века, связанной с институциональным кризисом бюрократической системы управления, с противоречием общества и государства, частного и классового, с «выходом масс на сцену истории», с «полным захватом массами 1 1 о общественной власти» и т.п. . Акцент в институциональном устройстве государственной власти смещается от принципа элитарности и избранности, в сторону широкого доступа масс к управлению посредством демократических институтов и учреждений . Социализм, в конечном итоге, при практическом воплощении представил собой, по удачному определению И.А. Исаева, «сочетание стремления масс к свободе, окрашенное страхом принимать самостоятельные решения и самоуправлятъся», что привело, не только в России (но например, в Германии, Италии) к тому, что «массы ищут вождя или иную персонификацию, которая должна сделать это за них» . Таким образом, «социализм вторгся в сферу политики, когда решил, что он сам сможет решить проблему самоуправления масс, их социальной самоорганизации (его предельным опытом должно стать “отмирание” государства и замена его самоуправлением демократии)» . Подводя итого, следует отметить, что появление на политической карте нового государства советской России, было закономерным ответом на кризисные явления в политическом и правовом сознании граждан, в институциональной 97 5,6 Синюков В.Н. Указ. соч. С. 132. «Социализм, продолжает ученый, сам по себе наиболее близкий принципам русского национального уклада жизни и русской ментальности в силу исторически сложившихся обстоятельств, связанных с последствиями революции Перта Великого, не мог не выступать во внешнеаберративнойзападнической форме либерали социал-демократизма» / Там же. С. 133. 317АндреевД.А., БордюговГ.А. Указ. соч. С. 106—107. 318 См.: Манхейм К. Диагноз нашего времени. М., 1994; Маркузе Г. Одномерный человек: Исследование идеологии развитого индустриального общества. М., 2002; Ортега-и-Гассет X. Восстание масс. М., 2003; Юнгер Э. Рабочий. Господство и гештальт. СПб., 2000. 319 Н.Н. Алексеев описывая институциональное строение Советского государства, замечает, что в нем «вместо учреждений привилегированного меньшинства само большинство непосредственно управляет самим собою и государственная власть становится всенародной» В этом государстве все подчинено принципу при котором «все должности образуются из выборных всеобщим избирательным правом депутатов». Эта главная, с его точки зрения, «идея рабочей демократии как самоуправления трудового народа» / См. Алексеев Н.Н. На путях к будущей России (советский строй и его политические возможности). С. 322 320Исаев И.А. Politica hermetica: скрытые аспекты власти. М., 2003. С. 505. 321Там же. С. 506. системе государственной власти и практике ее осуществления (при дуалистической монархии и особенно после февральской революции, когда установилось, по сути, двоевластие). Справедливо по этому поводу отмечает ВЛ. Любашиц, что «каждая политическая организация проходит суровые испытания на эффективность и в силу этого обстоятельства существует мало пригодных институтов» 322. Таковыми непригодными к новым социальным условиям, как видится, оказались и старая система монархической власти и вновь установившаяся, но не поддерживаемая и не понимаемая народными массами, либерально-демократическая политикоправовая система. Интересным остается то, что советский политико-правовой строй по внешней форме представлял собой прогрессистский вектор развития: разрыв с традиционно-православными верованиями, перестройка институциональной системы властвования, снятие классовых и, соответственно, социальных противоречий, ориентация на поступательное достижения лучшего социального устройства (справедливости и равенства в социальной жизни), при котором настоящее понимается как черновой, эскизный вариант, ступень будущего идеального устройства и т.п. . Однако по своему содержанию коммунистический строй базировался на духовно-нравственных и ментальных характеристиках русского народа, институциональное построение системы власти и властных отношений опиралось на традиционные начала. Политико-правовое взаимодействие граждан и государства носило, по сути, не столько юридикоформальный, сколько моральный характер, а само государство и его представители одухотворялись, мифологизировались и сакрализировались . Основными факторами в политико-правовом развитии остались традиционные для отечественного правосознания идеи: поиск царства правды, могущество государства и мессианская идея «идея России всегда обосновывалась пророчеством о будущем, а не тем, что есть, да и не может быть иным 322Любашиц В.Я. Эволюция государства как института политической системы. С. 29. 323См. о прогрессизме, например: Дугин АТ. Философия политики. М.» 2004. С. 47-48. 324 Например, в народном сознании традиционные политико-правовые категории такие как «гроза», «правда» «справедливость» прочно вошли и в советский публичный дискурс. Так, «метафора грозы наиболее прочно вошла в фольклорную версию сталинского змееборческого мифа: “А с его гроз я велик возрос!” или “Народ как туча грозовая, а Ленин да Сталин две молнии”» / Щербинина Н.Г. Герой и антигерой в политике М., 2002. С. 72. В символических образах серпа и молота воплотились также и народные представления о страшном суде: «Огненный серп / Скоро вас пожнет, / А молот в преисподнюю заколотит!» Примечательно и то, что центральные советские издания назывались: «Правда», «Молот», «Молния» и т.п. Сама должность главы партии, отмечает Л.А. Андреева, стала сакральной, объединив жреческо-идеологические и властные земные функции. В России опять возродилась наместническая власть. Коммунистический вождь должен был восприниматься как “наместник нового Христа”Ленина» / Андреева Л.А. Указ. соч. С. 244. Даже старые религиозно-властные институты старые тюрьмы, Суздальские и Соловецкие монастыри, «куда отправляли еретиков, превратились в изоляторы для еретиков социалистических», выполняли те же, привычные функции / Безансон А. Советское настоящее и русское прошлое. М., 1998. С. 65. |