|
3. Новое возбуждает любопытство людей, потому что оно ново. 4. Позыв к могуществу это радость от того, что имеешь возможность показать свое превосходство над другими. «Это. в конечном счете», пишет В.Зомбарт, «сознание слабости, вследствие чего это чувство и составляет важную часть детского мира ценностей. Человек истинного внутреннего и природного величия никогда не припишет внешнему могуществу особенно великой ценности... Истинное великое поколение, которое трудится над разрешением глубоких проблем души человеческой, не будет чувствовать себя великим от того, что ему удалось несколько технических изобретений. Оно будет пренебрегать такого рода внешним могуществом. А наша эпоха, лишенная всякого истинного величия, тешится как дитя именно этим могуществом и переоценивает тех, кто им владеет. Вследствие этого ныне выше всего стоят во мнении массы изобретатели и миллионеры» [79, 132]. «Странный сдвиг» в отношении человека к личным ценностям, по мнению Зомбарта, приобрел решающее значение для всего остального строения жизни. «Живой человек с его счастьем и горем, с его потребностями и требованиями вытеснен из центра круга интересов, и место его заняли две абстракции: нажива и дело. Человек, следовательно, перестал быть тем, чем он оставался до конца раннекапиталистической эпохи, мерой всех вещей» [77, 133-135]. Понимая ценности как «...цели, которые мы ставим себе в нашей деятельности» С.И. Гессен разделяет их на условные и безусловные или «абсолютные». «Условные цели ценны не сами по себе, пишет Гессен — но только как условия другого, отраженным светом которого они как бы светят. При наличии' другого они ценны и являются предметом нашего домогательства» [52, 32]. Такие культурные ценности как наука, искусство, нравственность, хозяйство и относятся к безусловным и являются «целями в себе». «Мы не думаем утверждать, что культурные ценности суть исключительно цели в себе, что они не могут или не должны служить орудиям и достижения чего-то |
3. Новое возбуждает любопытство людей, потому что оно ново. 4. Позыв к могуществу это радость от того, что имеешь возможность показать свое превосходство над другими. «Это, в конечном счете», пишет В.Зомбарт, «сознание слабости, вследствие чего это чувство и составляет важную часть детского мира ценностей. Человек истинного внутреннего и природного величия никогда не припишет внешнему могуществу особенно великой ценности... Истинное великое поколение, которое трудится над разрешением глубоких проблем души человеческой, не будет чувствовать себя великим от того, что ему удалось несколько технических изобретений. Оно будет пренебрегать такого рода внешним могуществом. А наша эпоха, лишенная всякого истинного величия, тешится как дитя именно этим могуществом и переоценивает' тех, кто им владеет. Вследствие этого ныне выше всего стоят во мнении массы изобретатели и миллионеры» [77, 132]. «Странный сдвиг» в отношении человека к личным ценностям, по мнению Зомбарта, приобрел решающее значение для всего остального строения жизни. «Живой человек с его счастьем и горем, с его потребностями и требованиями вытеснен из центра круга интересов, и .место его заняли две абстракции: нажива и дело. Человек, следовательно, перестал быть тем, чем он оставался до конца раннекапиталистической эпохи, мерой всех вещей» [77, 133-135]. Понимая ценности как «...цели, которые мы ставим себе в нашей деятельности» С.И. Гессен разделяет их на условные и безусловные или «абсолютные». «Условные цели ценны не сами по себе, пишет Гессен — но только как условия другого, отраженным светом которого они как бы светят. При наличии другого они ценны и являются предметом нашего домогательства» [52, 32]. Такие культурные ценности как наука, искусство, нравственность, хозяйство и относятся к безусловным и являются «целями в себе». «Мы не думаем утверждать, что культурные ценности суть исключительно цели в себе, что они не хмогут или не должны служить орудиями достижения чего-то 33 |