Проверяемый текст
Плотников, Андрей Анатольевич; Конституция РСФСР 1918 г. (Диссертация 2003)
[стр. 37]

иым считалось лишь в применении к выдающимся историческим деятелям.
И наоборот, слово «масса» приобрело невиданную значительность.
Оно нерасторжимо срослось с выражениями «народная», «трудящаяся», «революционная» и совершенно утратило изначально заложенный в него социальнокритический смысл.
Термин «массы» (или чаще «революционные массы») был широко распространен в правовых текстах и политических декларациях.
Массы определялись в качестве субъекта политической и государственной деятельности.
В «Декларации прав народов России» и «Декларации трудящегося и эксплуатируемого народа» коллективистские и групповые начала явно превалируют над индивидуалистическими.
Солидарность, первоначально основанная на общих психологических установках и идеологии, позже стала поддерживаться преимущественно силовыми методами.
Целесообразность как принцип стала неотъемлемым атрибутом советского общества.
Если законность предполагает защиту индивидуальных прав субъекта, то целесообразность обеспечивает, прежде всего, правовую и организационную поддержку солидарности, т.е.
единства общественного.
Постепенно правовой нигилизм подчинил себе и сознание аппаратных верхов, и сознание трудящейся массы, на которую опиралась партия большевиков.
Первое едва ли нуждается в пространных объяснениях: бюрократия на то и бюрократия, чтобы не испытывать восторга перед нормами, обеспечивающими личную независимость, деловую инициативу и гражданскую активность каждого члена общества.
Иное дело правовой нигилизм (и притом радикальный, порой прямо-таки оголтелый) в среде самого рабочего класса, который еще совсем недавно убежденно боролся за социал-демократическую программу минимум и с воодушевлением принимал такое, например, суждение В.И.
Ленина: «Буржуазная республика, парламент,
всеобщее избирательное право все это с точки зрения всемирного развития общества представ
[стр. 40]

Само слово «личность» (важнейшее в юридическом лексиконе) приобрело оттенок классово чуждого термина.
В бытовой речи оно нередко использовалось в качестве осудительно-иронического ярлыка, а всерьез уместным считалось лишь в применении к выдающимся историческим деятелям.
И наоборот, слово «масса» приобрело невиданную значительность.
Оно нерасторжимо срослось с выражениями «народная», «трудящаяся», «революционная» и совершенно утратило изначально заложенный в него социально-критический смысл.
Термин «массы» (или чаще «революционные массы») был широко распространен в правовых текстах и политических декларациях.
Массы определялись в качестве субъекта политической и государственной деятельности.
В «Декларации прав народов России» и «Декларации трудящегося и эксплуатируемого народа» коллективистские и групповые начала явно превалируют над индивидуалистическими.
Солидарность, первоначально основанная на общих психологических установках и идеологии, позже стала поддерживаться преимущественно силовыми методами.
Целесообразность как принцип стала неотъемлемым атрибутом советского общества.
Если законность предполагает защиту индивидуальных прав субъекта, то целесообразность обеспечивает, прежде всего, правовую и организационную поддержку солидарности, т.е.
единства общественного.
Постепенно правовой нигилизм подчинил себе и сознание аппаратных верхов, и сознание трудящейся массы, на которую опиралась партия большевиков.
Первое едва ли нуждается в пространных объяснениях: бюрократия на то и бюрократия, чтобы не испытывать восторга перед нормами, обеспечивающими личную независимость, деловую инициативу и гражданскую активность каждого члена общества.
Иное дело правовой нигилизм (и притом радикальный, порой прямо-таки оголтелый) в среде самого рабочего класса, который еще совсем недавно убежденно боролся за социал-демократическую программу минимум и с воодушевлением принимал такое, например, суждение В.И.
Ленина: «Буржуазная республика, пар


[стр.,41]

РОССИЙСКАЯ 41 ГОСУДАРСТВЕННАЯ БИБЛИОТЕКА ламент, всеобщее избирательное право все это с точки зрения всемирного развития общества представляет громадный прогресс»1 .
Что же случилось с трудящейся массой за столь короткий период, отделяющий от времени, когда были произнесены эти слова? Правовой нигилизм, вероятно, вообще не появился бы на свет, если бы не деклассирование трудящегося населения России, продолжавшееся в течение ряда предшествующих лет.
Первым актом этого цивилизационно-разрушительного процесса явилась мировая война 1914-1918 годов.
В условиях экономической и политической милитаризации началось разложение институтов еще только формирующегося гражданского общества.
Сотни тысяч рабочих и крестьян были изъяты из нормальной хозяйственной и социальной жизни и превращены в полуголодную, бесправную солдатскую массу.
Ни один социальный персонаж того времени не мог бы сравниться с «окопным солдатом» 1914-1918 годов по степени обездоленности и правовой незащищенности.
Как писал М.
Горький, «это были годы приучения к милитаристскому произволу и почти стадному, подкомандному существованию» .
Опыт пребывания в условиях «блиндажно-казарменной бесклассовое™, когда одна и та же вошь ела и зажиточного крестьянина, и бедняка, и рабочего, служащего, интеллигента, ремесленника», дополнился в 1916-1917 гг.
опытом демобилизационной анархии противозаконного массового «расхода по домам»3.
Те, кто уцелел и не был изувечен, возвращались домой «социальными калеками»: обездоленными и деквалифицированными.
В городах они сплошь и рядом становились вожаками анархистской уличной толпы, которая сплачивалась под лозунгами немедленных экспроприаций («Грабь награбленное!») и скорейшего урав1Ленин В.И.
Заключительное слово по докладу «О задачах профессиональных союзов в связи с мобилизацией на Восточный фронт» Н Поли.
собр.
соч.
Т.
38.
С.294.
2 См.
подробнее: Горький М .
Несвоевременные мысли.
Заметки о революции и культуре.-М .: 1991.-С.
61-70.
3Там же.
С.
70.

[Back]